Сфера разума - [32]

Исчез из моей души и насмешливый бесенок — Василь. Ну и лучше: без него спокойнее жить.

У меня не совсем понятное задание — наблюдать. С утра я ходил по городу и наблюдал за его жизнью с возрастающим любопытством. Уж больно забавно копировала нечистая сила привычки людей и социальные формы исторического прошлого. После полудня усаживался за письменный стол. У меня уже были наброски романа о жизни этой страны. Надо стараться, чтобы не угодить в костер. Иногда подходил к пианино. А не написать ли симфонию?

Вечером я часто гостил у Алкаша, играл с ним в шахматы, беседовал с этим неглупым человеком.

— Наловчилась нечистая сила хватать из прошлого почти все, что пожелает, — сказал он как-то. — Но в электропроводке, в ремонте не смыслит ни бум-бум. Все это делают исторические, вроде меня.

Сам Алкаш следит за исправностью труб во дворце, где размещается парламент. От него услышал прелюбопытнейшую историю. Когда-то давно в зале заседаний в качестве депутатов сидели человекоподобные роботы. При появлении Гроссмейстера или другого важного докладчика они почтительно вставали. На трибуне — пульт управления роботами. Стоит выступающему нажать кнопку, и в нужном месте доклада гремят аплодисменты. Нажмешь другую кнопку — вспыхивают бурные аплодисменты, переходящие в овации. Нажмешь третью — из зала несутся крики «Правильно!» или «Браво!». Такое послушание очень нравилось Гроссмейстеру. Но потом его стали почему-то раздражать роботы. Их заменили живыми депутатами.

— И что ты думаешь? — смеялся Алкаш. — Живые депутаты оказались смекалистыми мужиками. Они ведут себя точь-в-точь, как роботы. Гроссмейстер доволен.

О том, что рядом в качестве какого-то всесильного изгнанника может находиться дядя Абу, я почти забыл. Вернее, трусливо пытался забыть. Да видел ли я его во время проверки? «Мне тогда померещилось, — убеждал я себя. — Мелькнул призрак и пропал».

Вскоре, однако, призрак напомнил о себе. Однажды, играя в шахматы, я задержался у Алкаша. Прохожие уже разбегались по домам, спешили в храмы, церкви и мечети — близился час дьяволослужения. Не желая опоздать, я решил встретить его в соборе Святого Павла, расположенном на пути к моему коттеджу.

До начала оставалось еще минут десять. У входа стоял крупный светловолосый тип («Уж не дракон ли?» — подумал я) и мирно беседовал с чернявым, похожим на грача низкорослым господином. Справа, строя мне глазки, посмеивались и щебетали хорошенькие девушки. От них исходил запах французских духов.

«Ароматные девушки, — усмехнулся я. — Но кто они? На ведьм не похожи».

— Красавчик, не желаешь ли освежиться? — спросила одна из них. Вынув из сумочки пульверизатор, она обрызгала меня духами.

Открылась дверь, и все устремились под гулкие своды собора. Нечистая сила, возвращаясь в свой первородный образ, старалась поудобнее устроиться у экрана. Впереди, сварливо переругиваясь, толкались черти и ведьмы. В самом темном углу испуганно жались к стене два литературных персонажа и один исторический.

Я стоял в центре. Позади меня — чернявый, похожий на грача господин, а рядом расположился тот самый светловолосый тип. К моему ужасу, он и в самом деле развернулся в огромного, покрытого панцирной чешуей дракона. Башка его касалась потолка. Я опасливо посматривал на дракона. Что от меня останется, если он случайно обопрется когтистой лапой? Но дракон стоял тихо, добродушно посматривал сверху на дерущихся чертей и лениво позевывал. При этом зубастая пасть его распахивалась и захлопывалась с лязгом стального капкана.

Позже всех вошли «ароматные девушки» и, превратившись в черных птиц с девичьими головами, взлетели вверх. В тот же миг я зажал нос от невыносимой вони. Это же гарпии! Те самые прожорливые и зловонные твари, что досаждали спутникам Одиссея и аргонавтам на их пути в Колхиду.

Дракон морщился, отмахиваясь лапой от вонючих птиц. Те подняли невообразимый гвалт, дрались за каждый карниз, за каждый выступ на стене. Наконец расселись и, сложив крылья, утихли. В это время у меня за спиной послышался чей-то визгливо-капризный голос:

— Поднимите мне веки! Не вижу!

Я обернулся. Вместо чернявого господина стояло чудище с квадратной физиономией, лоснящейся, как намасленный замок. Какие-то низкорослые, смахивающие на гномов создания кинулись к нему и стали услужливо поднимать свисающие до пола веки.

«Гоголевский Вий», — вздрогнул я и поспешно отвернулся. По спине пробегали холодные мурашки: вот-вот, казалось, Вию поднимут веки, и он, уставив на меня железный палец, завопит:

— Вижу! Это разведчик! Хватайте его!

С трудом унял я свои нервы и стал глядеть на экран: в чистом небе из-за горизонта выходило облако с дворцами сатаны.

Справа от меня, там, где находился запасной выход, кто-то вскрикнул, и вскоре зябким сквозняком пополз оттуда испуганно почтительный шепот:

— Непобедимый… Непобедимый.

Я посмотрел вправо, и сердце замерло: дядя Абу! Сомнений никаких — это он со своей знаменитой шевелюрой, смахивающей на галактику. Я находился в тени, и видеть меня посетитель, к счастью, не мог. Пришел сюда дядя Абу пошалить и развлечься: знакомая мне по детству Василя неуемная проказливость так и рвалась у него наружу.