Сфагнум - [22]

— Ой, котики! — вскрикнула проходившая мимо Даша.

— Вас к телефону! — надрывался Малышев. — По номеру! Ошибка, говорят.

— Да погодите вы все! — раздраженно вскрикнул Петрович, снова поинтересовавшись у мужчины бровями, чем он может ему помочь.

— Вот, коты, — сказал тот.

— Я вижу, что не нильские крокодилы, — бойко отреагировал Петрович.

Ему подумалось, что во фразе «обеспечение дизтоплива песенными коллективами для выезда на поля и развлечением комбайнеров» не вполне понятно, кто собирается выезжать в поля: дизтопливо или песенные коллективы. И если собирается выезжать дизтопливо, то его обеспечение песенными коллективами вполне оправданно, но вот если наоборот, то… Тут, наверное, и крылась ошибка. Оставалось только схватить ручку и подчеркнуть предложение, но мужчина с котами требовал к себе внимание.

— Вот, принес котов, как и обещал, — сказал он.

— Кому обещал? — удивился Петрович.

— Вас к телефону! — орал Малышев.

— Да погоди ты! — крикнул в ответ Петрович.

— Мы с вами говорили насчет котов, — объяснил мужчина.

— Когда?

— Сегодня утром. Я звонил.

— Малышев, тебе звонили по котам?

— Было что-то, — крикнул Малышев.

— Чего не передал?

— Я передал! Вы первую читали, — отозвался Малышев. — Вас к телефону!

— Пусть повисят! И что коты? — спросил Петрович у мужчины.

— Ну, я ж говорил, травят их.

— Кто травит? — удивился Петрович.

— Сосед травит.

— Какой сосед?

— Мы с ним участок никак не поделим. Он на целую гряду хочет забор подвинуть. А у меня там крыжовник! — повысил голос посетитель.

— А при чем тут коты? — уточнил Петрович.

Он заметил, что его палец съехал по строчке и теперь больше не указывает на фразу «обеспечение дизтоплива песенными коллективами для выезда на поля и развлечением комбайнеров». Чтение заметки нужно было начинать заново, тьфу ты черт!

— Чего вы плюетесь? — подозрительно подался вперед мужчина.

— Я не вам плююсь, — объяснил Петрович. — Я по своему поводу плююсь. Так что коты?

— Их надо проверить, — требовал посетитель. — Сосед травит их рыбой, которую вымачивает в дихлофосе. Я сам видел. Это из-за крыжовника. Места ему мало. А коты не виноваты.

— И что? — уточнил Петрович.

— Я вам принес, чтобы вы их проверили.

— Как проверили?

— Они сонные какие-то. Раньше бегали, прыгали, за бумажкой гонялись. А теперь спят целыми днями, — терпеливо описывал жизнь котов посетитель.

— Так вы подойдете или нет? — надрывался Малышев.

— А давайте возьмем котика! — предложила Даша. — Будет у нас здесь жить, ходить, мурлыкать. Я ему буду молочко носить. Третью подписали?

— Черт с ней с третьей! — Петрович поставил на макете третьей полосы размашистую подпись. — Прочитай сама про ГСМ, там с комбайнерами какой-то затык.

— Давайте этого, пушистого, оставим! — Даша погладила одного из котов по голове. Тот мудро закрыл глаза и попробовал мурлыкать. — Давайте оставим, видно же, что псих, уморит животных, — работа в редакции привила ей умение не обращать внимание на посетителей, обсуждая их психическое здоровье и физические недостатки.

— Так что вы от меня хотите? — повысил голос Петрович, обращаясь к посетителю.

— У меня котов травят, а вы помочь не можете? — тот тоже повысил голос. — У вас редакция или не редакция?

— Мужчина, как мы ваших котов проверим? У нас же не санстанция. Вы в санстанцию их носили?

— Носил, — расстроился мужчина, — но он там всех купил.

— Кто он? — уточнил Петрович.

— Сосед.

— Кого «всех»?

— Санстанцию всю. Говорят, «нет признаков отравления в шерсти».

— Зачем вы животных в сумку запихали? — обратилась к нему сердобольная Даша. — Вы бы селедку эту принесли отравленную. Котикам же неудобно в сумке!

Посетитель что-то ответил. Петрович обнаружил, что на секунду перестал быть эпицентром дискуссии о котах и быстренько сместился к Малышеву и его телефонной трубке. Даша продолжала перекрикиваться с котистом.

— Але, — сказал Петрович.

— Здрасьте, — сказала трубка.

Голос был молодой, но шепелявый, как будто у говорящего отсутствовала половина зубов или он напихал в рот камней, чтобы изменить голос до неузнаваемости. Впрочем, Петрович не мог сконцентрироваться на голосе: он внимательно следил за перепалкой Даши и посетителя. Опыт подсказывал ему, что посетитель, по мере нагнетания ситуации, мог достать баллончик и распылить газ, снять штаны и трусы, чтобы всех удивить, поджечь стопку с бумагой, словом, потенциал у ситуации имелся.

— Але, — повторил Петрович.

— У вас ашыбка у газете, — сказал голос. — У номеры за 11 июня. Там, де про аграбление магазина сказана.

— Что за ошибка? Быстрей говорить можете? — нетерпеливо переминался с ноги на ногу Петрович.

Он увидел, что полосу с комбайнерами и ошибкой понесли в печатать, — Даша увлеклась спором и не вычитала материал.

— Там ничыво не сказана пра деньги. Возле цела деньги были. У пакете.

— Откуда вы знаете? — автоматически уточнил Петрович.

Его голова была занята совсем другим.

— Дык я у Малинаве всех знаю! — не вполне логично ответил голос.

Петровича посетила неожиданная мысль, что, если убедить исполком давать на первой полосе меньше официальных постановлений и репортажей с полей и заменить их, например, гаданием и рецептами холодника, тираж «Пути Родины» поднимется в десять раз. Но эта мысль была не к месту, звонящий ему говорил что-то про деньги, про убитого, про Малиново.