Сезон тропических дождей - [23]

— Думаю, что-то интересное и найдется… — рассказывал по пути Камов. — Здесь весьма любопытные структуры, характерные для рифтовой зоны…

— А что такое рифтовая зона? — спросила Вера.

Но Антонов уже подвел автомобиль к серому, из железобетона и стекла, зданию самого крупного в Монго супермаркета «Элиза», где обычно покупали продукты и товары состоятельные жители города и иностранцы. Едва затормозил, как со всех сторон к машине бросились постоянно слонявшиеся здесь мальчишки: заработать хоть грош — посторожить машину, протереть запылившееся лобовое стекло, поднести коробку с товарами, купленными в магазине. Мальчишки, как мухи, облепили машину, с надеждой вглядываясь в пассажиров, расплющивали на стеклах толстые носы, от их носов и пальцев на стеклах оставались жирные пятна.

— О рифтах в следующий раз, Вера Алексеевна, — улыбнулся Камов и сделал легкий поклон в сторону сидящего за рулем Антонова. — Премного вам благодарен.

Когда геолог вылез из машины и в окружении галдящей мальчишеской оравы, сутулясь, направился в магазин, Антонов, глядя ему вслед, подумал, что надо бы этого странного, одинокого здесь человека пригласить с собой в ресторан. Купит яиц, будет готовить на чужой кухне яичницу, которая, должно быть, ему уже осточертела, хлебать чай с заваркой в пакетике… Окликнуть, что ли?

Но сзади вдруг заурчал мотором подошедший служебный фургон и два раза гуднул, требуя освободить место — стоять машинам покупателей здесь не разрешалось.

Когда они выбрались из запруженных транспортом и людьми центральных кварталов города и выехали на просторное светлое шоссе вдоль океана, Антонов сказал сидящей рядом Вере:

— Нелепо как-то получилось. Надо было бы пригласить!

— Надо бы! — грустно отозвалась Вера, будто думала все это время о том же самом: — Мужчина один… И такой неприспособленный…

Но возвращаться к супермаркету было уже поздно, да и глупо: вовремя не пригласили, а сейчас вдруг одумались! Бог с ним, легко уговорил себя Антонов, яичница тоже еда! К тому же ему хотелось провести вечер с Верой, именно с ней, а не еще с кем-то третьим, и совсем ни к чему ему сегодня разговор о каких-то рифтах и геологических структурах.

Ресторан «Гамбург» был расположен на окраине города в старой пальмовой роще недалеко от берега океана. Основали его лет тридцать назад немецкие колонисты, поселившиеся на этой земле, и с тех пор ресторан по наследству передавался их родственникам. Это было небольшое одноэтажное заведение, рассчитанное на привычных завсегдатаев, ценителей немецкой кухни, а также на случайно заглянувших сюда охотников сытно и вкусно поесть. Заведение было не слишком дорогое, вовсе не шикарное, в Монго есть куда богаче. Но в «Гамбурге» присутствовал свой неповторимый стиль, который импонировал прежде всего европейцам и некоторым денежным африканцам, готовым побаловать себя и своих жен и подружек немецкой кулинарной экзотикой.

Войдя под прохладные, хорошо остуженные мощным кондиционером своды ресторана, посетитель забывал, что находится в Африке, отдыхал от нее. Этому способствовало все: старинная мебель под готику, хрустящие от крахмала салфетки на столах, вдетые в медные, под старину, кольца, вышитые баварским крестом скатерти, картины, изображающие батальные сцены из средневековых европейских войн, на полках вдоль стены привезенные, вероятно с Рейна, темные от времени узкогорлые кувшины для вина.

Полностью соответствовали стилю ресторана и его владельцы, супружеская пара средних лет. Он — громоздкий, плешивый, с розовым лицом, с решительно торчащей вперед рыжей бородой, и большими, в рыжей щетине, руками, которые умиротворенно покоились на его заметно выступающем пивном брюшке. Весь облик хозяина как бы дополнял тяжелую и громоздкую мебель ресторанного зала, массивные, из красного дерева, панели стен. Она — миловидная, худенькая, легкая в движениях, в безукоризненно белом кружевном прабабушкиного фасона фартуке олицетворяла порядок, чистоту, домашность обстановки.

— Сэр! Как я счастлив! В последний раз вы были здесь, если мне не изменяет память, два месяца назад, — приветствовал Антонова рыжебородый, смешно морща в улыбке детское личико. Сделал легкий поклон в сторону Веры: — Мадам, мы рады вас приветствовать здесь впервые!

Ишь ты! Все-то помнит! Хочешь иметь постоянную клиентуру — запоминай!

Хозяин сам проводил их к столику у окна, хозяйка почтительно, как документ величайшей важности, положила перед Верой и Антоновым — каждому в отдельности — кожаные, с тиснением старинного герба Гамбурга папки с меню.

Антонов взглянул на свою спутницу и невольно улыбнулся: на Вериных щеках от возбуждения выступили красные пятна, круглые выпуклые глаза, казалось, вобрали в себя весь свет тропического океана, который струился сквозь мелкое сито пальмовых крон за окном. Его спутница пребывала в отличном настроении. Но несмотря на радостное возбуждение, была светски сдержанна в словах и жестах, голову чуть откинула назад, подчеркивая этим уверенность в себе, сознание собственного достоинства. Да, она, Вера Малышкина, в этом ресторане впервые, но вы же не знаете, в какие рестораны приглашали ее раньше, может быть, получше «Гамбурга»!