Сезон тропических дождей - [168]

Комиссар охотно рассказал о происходящем. Наемников, вероятно, сотни три. Все с автоматами, есть у них даже и минометы. Блокировали аэропорт, попытались захватить телеграф и радиостанцию, но были отброшены. Сейчас ведут безуспешный штурм президентского дворца. Но президента там нет. Нападавшие рассчитывали на помощь контрреволюции, однако просчитались. Правда, в восточной казарме — она в районе порта — подняла бунт охранная рота, но казарма сейчас окружена, и с часу на час бунтовщики будут разоружены. Комиссар только что приехал из района главных боевых действий. Нападающие ведут бой лениво. Видимо, ждали поддержки со стороны контрреволюции, а контрреволюция, увидев на улицах вооруженный народ, струхнула. Такова обстановка, и он, Сураджу, сейчас ждет подхода из Кинди отряда броневиков, чтобы самому повести их в решающий бой.

— Как только придут броневики — им крышка! — гремел Сураджу. Поднял руку со сжатым кулаком. — Они не пройдут!

Лицо комиссара сияло, он был полон энергии, радостного подъема. Пришел для Сураджу его звездный час. «Вот где настоящее поле его борьбы, — подумалось Антонову, — а не в тесных министерских кабинетах!»

— Они не пройдут! Они рассчитывали на внезапность. А мы знали, что на нас готовится нападение. Верные люди нас предупредили заранее. Только мы не предполагали, что с воздуха…

«Знать-то они знали, — подумал Антонов, — но, судя по всему, не очень-то подготовились к встрече незваных гостей. «Не предполагали, что с воздуха!» В том-то и дело: надо было предвидеть все».

— Есть с их стороны убитые и раненые, — продолжал хвалиться комиссар. — Несколько пленных захвачено. Кроме того, взято четыре белых лазутчика. Давали самолетам привод по радио.

Комиссар наморщил лоб.

— Мне показалось, что одного из них я видел на приеме в вашем посольстве. Могло такое быть? Или мне померещилось? Совпадение?

— Нет, не совпадение! — сказал Антонов. — Именно его вы и видели у нас на приеме. Это…

Антонов покосился на стоящих в дальнем конце комнаты двух солдат и полицейского и, понизив голос, чтобы те не слышали, продолжал:

— Это Литовцев, французский гражданин, бизнесмен.

— Он укрывал в доме вражеского радиста. Я только что его допрашивал. За такое дело…

— Он не укрывал радиста! — спокойно возразил Антонов и коротко рассказал о случившемся в доме Литовцева.

Сураджу задумчиво почесал мясистый нос.

— Можете за все это поручиться? Поручиться, как советский консул, что все это — правда?

— Могу, — твердо произнес Антонов. — Посольство на такое меня не уполномочивало, но лично я — ручаюсь!

— Этого достаточно! — удовлетворенно кивнул Сураджу. — Вы же понимаете, что его ждет в противном случае.

— Понимаю! И, опасаясь за его жизнь, скажу вам еще кое-что, — Антонов совсем понизил голос: — Вы говорили о верных людях, которые предупредили о налете. Так вот, Литовцев один из них.

Комиссар озадаченно потрогал свои усы, словно вспоминая о чем-то, вдруг решительно обернулся:

— Сержант! Ну-ка приведи сюда задержанного. Того, что старше всех, седого! Веди вон в ту свободную комнату, — ткнул пальцем в сторону одной из дверей. — Снова буду допрашивать! А придут броневики — немедленно сообщи!

У Литовцева просветлело лицо, когда вместе с комиссаром он увидел в комнате Антонова. На старика больно было смотреть: глаза ввалились, одна щека распухла, на нижней губе алела ссадина — били, должно быть!

— Товарищ Антонов мне рассказал о вас все, — строго прогудел Сураджу. — Почему на допросе вы не сообщили мне правду?

— Я не мог! — глухо ответил Литовцев. — Вы задавали вопросы в камере, а там было еще трое.

— Вы их боитесь?

— Конечно. Я эту публику знаю. Отомстят.

Сураджу недобро усмехнулся:

— Эти уже вряд ли. Мы их судить будем, как судим вооруженных бандитов. Без всякой пощады!

В комнате были стулья, но Сураджу сам не садился и другим не предлагал.

— Советский консул за вас поручился. Я ему верю. Поэтому считайте себя свободным. Но с этого самого Мозе мы спросим по большому счету.

Литовцев уперся растерянным взором в грязный, затоптанный пол полицейского присутствия:

— Видите ли… Если вы меня отпустите, мне все равно несдобровать. Они хотели воспользоваться тем, что я русского происхождения. На приеме видели, что со мной разговаривал сам советский посол. «Ага! Это находка!» И недавно предложили мне сотрудничество. Я наотрез отказался и даже на время с племянницей уехал из Дагосы — думал, отвяжутся. Тогда они подбросили этого радиста Жана, полагая, что дом человека, связанного с русским посольством добрыми отношениями, будет вне подозрений…

Литовцев говорил все более горячо:

— Нас арестовали двоих. Как только вы отпустите меня, они решат, что радиста выдал я. И, конечно, не простят. Тогда мне крышка. Они уже кое в чем стали в последнее время меня подозревать, особенно мою племянницу… Так что, если вы освободите, то…

— А если не освободим, — раздраженно оборвал его Сураджу, — то будем судить, как всех остальных. И вы получите то, чего не заслуживаете. Так что выбирайте!

Литовцев развел руками:

— Что я могу выбирать в такой обстановке?!

Сураджу снова почесал нос, обдумывая. Некоторое время молчал, обратив выпуклые глаза к окну.