Сезон Маршей - [99]

Многие годы после смерти Сары Майкл старался представить образ ее убийцы. Теперь он видел его перед собой — невысокого роста, но плотного, с рельефными мышцами боксера. Слушая голос — прежде Майкл слышал его только один раз, в Кэннон-Пойнте, в ночь нападения, — он понимал, что в Деляроше соединилось много людей разных национальностей; французский акцент сменялся немецким, немецкий голландским или греческим. Пожалуй, не было только русского. Может быть, он уже и забыл родной язык?

— Между прочим, в твоем «браунинге» не было патронов. — Делярош устало вздохнул, как будто ему надоело повторять одно и то же. — Стандартное оружие цэрэушника — автоматический «браунинг» с обоймой на пятнадцать патронов. После перезарядки ты трижды выстрелил в меня у дома, четыре пули выпустил в ветровое стекло «сааба» и восемь, когда палил вслед.

— Если ты знал, что патронов нет, то почему просто не сбросил меня с моста?

— Потому что если бы я даже убил тебя, шансов на спасение было бы слишком мало. Без машины, без оружия, без связи рассчитывать не на что. Так что ты был моим единственным оружием.

— Что ты такое несешь?

— У меня есть кое-что, что нужно тебе, а у тебя то, что нужно мне. Ты хочешь узнать, кто меня нанял, а мне требуется защита от врагов для спокойной жизни.

— Почему ты считаешь, что я выполню условия сделки, а не сдам тебя, когда узнаю, что хочу?

— Люди уходят из ЦРУ только в том случае, если у них есть принципы. И не возвращаются в ЦРУ по просьбе президента, если не верят в честь. Честь, благородство, порядочность — твое слабое место. Скажи, почему ты вообще избрал для себя такую жизнь? Может быть, все дело в твоем отце, а?

Похоже, подумал Майкл, он изучал и анализировал меня так же, как я его.

— Вряд ли я сделал бы то же самое на твоем месте. Скорее, дал бы тебе упасть с моста и получил удовольствие, наблюдая, как твое тело уносит река.

— Хвастать нечем. Да, ты честен и принципиален, но крайне эмоционален, а потому тобой легко манипулировать. КГБ понял это и сначала подвел к тебе Сару Рэндольф, а потом приказал мне убить ее у тебя на глазах.

— Заткнись! — бросил Майкл, с трудом сдерживая желание остановиться и вытрясти душу из своего спутника. Впрочем, тут же напомнил он себе, еще неизвестно, кто из кого вытряс бы душу — там, на мосту, Делярош едва не убил его голыми руками.

— Пожалуйста, сбрось скорость и не гони так, если не хочешь, чтобы мы разбились. Кстати, куда мы едем?

— Что у тебя с лицом? — не отвечая на вопрос, спросил Майкл.

— Вы объявили меня в розыск и передали в Интерпол мой фоторобот, поэтому мне ничего не оставалось, как прибегнуть к пластической операции.

— Откуда ты все это узнал?

— Не спеши. Не все сразу.

— Операцию делал французский хирург по имени Морис Леру?

— Да. А ты откуда это знаешь?

— Британцы подозревали, что он занимается такого рода делами, работает с тебе подобными. Ты его убил?

Делярош промолчал.

— Красавцем он тебя не сделал. Ты выглядишь ужасно.

— Знаю, — холодно ответил Делярош. — И виноват в этом ты.

— Ты убийца. Мне нисколько тебя не жаль.

— Я не убийца. Я киллер, наемник, профессионал. Разница есть. Сначала я убивал в интересах своей страны, но потом той страны не стало, и теперь я убиваю за деньги.

— Для меня ты убийца.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что в вашей организации нет таких, как я? Перестань, Майкл, ЦРУ тоже пользуется услугами киллеров. Так что, пожалуйста, не пытайся представить себя защитником моральной чистоты.

— Кто нанял тебя убить Дугласа Кэннона?

— Куда ты меня везешь?

— В безопасное место.

— Надеюсь не на конспиративную квартиру ЦРУ?

— Кто нанял тебя убить Дугласа Кэннона?

Делярош посмотрел в окно, потом глубоко вздохнул, как будто собирался нырнуть и долго-долго оставаться под водой.

— Наверно, будет лучше, если я начну с начала, — сказал он наконец и, отвернувшись от окна, посмотрел на Майкла. — Наберись терпения, и я расскажу все, что ты хочешь знать.

Делярош говорил так, словно рассказывал историю чужой, а не своей жизни. Не находя нужного для выражения мысли английского слова, он обращался к другому языку: испанскому, итальянскому или арабскому. С момента убийства им двух агентов службы безопасности не прошло и двух часов, однако никаких признаков душевного смятения, волнения или раскаяния Майкл не заметил. Сам он отнял чужую жизнь только однажды, когда застрелил палестинского террориста из «Сеча Газы» в лондонском аэропорту, и хорошо помнил, что кошмары преследовали его еще несколько недель.

Делярош рассказал о человеке, которого знал под именем Владимир. Они жили в большой, принадлежащей КГБ квартире в Москве, а на выходные и праздники уезжали на дачу за городом. Делярош помнил, что в детстве его звали Николаем и что его отчество было Михайлович. Общаться с другими детьми ему не разрешали. Он не ходил в обычную школу, не занимался в спортивных клубах и не был комсомольцем. Покидать квартиру или дачу в одиночку, без сопровождения Владимира, запрещалось. Иногда, когда наставник болел или уставал, его заменял мрачный, никогда не улыбавшийся тип, которого звали Борис.

С раннего детства Владимир обучал мальчика иностранным языкам.