Сезон Маршей - [88]

— Майкл Осборн. Точнее, его жена, Элизабет.

— Почему?

— Нас послали сюда с заданием ликвидировать Майкла Осборна. — Он немного помолчал и продолжил, уже глядя Ребекке в глаза. — В этом бизнесе не всегда все идет по плану.

— Почему тебе поручили убить Майкла Осборна? Кто?

— Он слишком близко подобрался к Обществу. Узнал кое-что такое, что ему знать не полагалось. Об одной операции.

— Какой операции?

— Может быть, ты помнишь, в прошлом году был сбит пассажирский самолет компании «Трансатлантик». Рейс 002.

— Конечно, помню. Но его же сбили арабы, «Меч Газы».

— Все не так просто. В гибели самолета был заинтересован один крупный поставщик вооружений для американской армии, Митчелл Эллиот. Общество обставило дело так, что все решили, будто теракт — дело рук палестинцев. Таким способом Эллиот рассчитывал склонить американское правительство к закупке противоракетной системы у его компании. Майкл Осборн что-то раскопал, у него возникли подозрения, и тогда Директор нанял меня, чтобы ликвидировать всех, кто был причастен к операции, а также Осборна.

— Кто же на самом деле сбил самолет?

— Палестинец по имени Хасан Махмуд.

— Откуда ты знаешь?

— Я был с ним в ту ночь и убил его, когда все закончилось.

Делярош не ожидал от нее такой реакции — Ребекка отпрянула, глаза ее наполнились страхом, губы задрожали. Она снова потянула на себя покрывало, словно хотела не просто укрыться от его взгляда, но и спрятаться от него самого. Он не отвернулся, не опустил глаза, и на его лице не отразилось никаких чувств.

— Боже мой, — прошептала Ребекка. — Ты же настоящее чудовище.

— Почему ты так говоришь?

— На том самолете было более двухсот человек. Чем они провинились? За что погибли?

— Ты спрашиваешь, чем они провинились? А как же насчет тех невинных, которых ваши бомбисты убили в Дублине и Лондоне?

— Мы делали это не ради денег, — бросила она.

— Конечно, у вас же есть дело, — презрительно усмехнулся Делярош.

— Вот именно.

— И ты веришь, что ваше дело правое? Что ради него можно убивать?

— Я знаю, что наше дело справедливое. А ты готов убить любого — лишь бы заплатили побольше.

— Господи, как же можно быть такой глупой.

Она попыталась ударить его, но он перехватил руку, стиснул запястье и легко пресек ее попытки освободиться.

— Как по-твоему, почему Общество предложило тебе помощь? — спросил Делярош. — Думаешь, они верят в священное право протестантов управлять Северной Ирландией? Конечно, нет. У них в этом деле свои интересы. Они рассчитывают заработать много-много денег. Похоже, Ребекка, история прошла мимо тебя. Время, когда в Северной Ирландии заправляли протестанты, кончилось. Ни бомбы, ни убийства уже не помогут — часы назад не ходят.

— Если ты так считаешь, то почему занимаешься тем, чем занимаешься? Если твои убеждения…

— У меня нет убеждений, — остановил ее Делярош. — Я не верю ни во что. Когда-то мне приходилось убивать за так называемое правое дело, но от этого правого дела остался пшик. Такой же пшик останется и от твоего. Оно обречено. — Он разжал пальцы, и Ребекка тут же спрятала ее за спину, как будто прикоснулась к чему-то нечистому.

— Мне надо было сбежать от тебя еще тогда, в Амстердаме.

— Может быть. Но теперь ты здесь, со мной. Мы повязаны. Будешь делать то, что скажу, возможно, останешься в живых. На родину, конечно, уже не вернешься, но по крайней мере и в землю не ляжешь.

— Что-то я теперь сомневаюсь. Ты ведь убьешь меня, когда все закончится, верно?

— Я не собираюсь тебя убивать.

— Не удивлюсь, если окажется, что и Астрид Фогель тоже ты убил.

— Я не убивал ее и не убью тебя.

Ребекка опустила покрывало. Он протянул руку, но она осталась сидеть.

— Дай мне руку. Я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю.

Она взяла его руку, и он привлек ее к себе и поцеловал. Сопротивление длилось недолго — сначала Ребекка просто уступила, потом, подчиняясь желанию, принялась целовать, впиваясь в его губы, вонзая ногти в его кожу. Когда он наконец вошел в нее, она вдруг затихла и уставилась на него неподвижным взглядом, какой бывает у животных.

— То, твое другое лицо мне нравится больше.

— Мне тоже.

— Когда все закончится, может быть, мы вернемся к тому доктору, который делал операцию, и он придаст тебе прежний вид.

— Боюсь, это невозможно.

Она вздрогнула — наверное поняв, что он имеет в виду.

— Если ты не собираешься меня убивать, то почему рассказываешь мне свои секреты?

— Я и сам не знаю.

— Так кто же ты, Жан-Поль?

Глава тридцать шестая

Вашингтон

На следующее утро Майкл и Элизабет вместе с детьми и Мэгги прилетели из Нью-Йорка в Вашингтон. Прилетели и сразу расстались. Майкла в аэропорту ждал правительственный седан, чтобы отвести в Белый Дом на совещание по Северной Ирландии с советником по национальной безопасности Уильямом Бристолем; Элизабет, Мэгги и дети погрузились в «линкольн», чтобы поехать в Джорджтаун.

В особняке на Н-стрит Элизабет не была больше года. Ей всегда нравился этот старый, сложенный из красного кирпича дом в строгом федеральном стиле, но стоило ступить на его крыльцо, как на нее вдруг нахлынули неприятные воспоминания: именно здесь она вы́носила детей, ежедневно сражаясь с собственным неуклюжим, капризным телом; именно сюда однажды днем пришла Астрид Фогель, чтобы взять ее в заложницы и тем самым помочь своему напарнику, наемному убийце по имени Октябрь, расправиться с ее мужем.