Сезон любви на Дельфиньем озере - [66]

— Вот видишь, живая иллюстрация того, о чем я говорила! Это очень просто — за черепахой тянется нитка…

— Ты знаешь, Таня, до меня наконец дошло, почему ты не биолог, — прервал меня Алекс. — Я все никак не мог понять, почему ты так любишь всех этих зверюшек и даже местную ботанику знаешь, как заправский экскурсовод, а выбрала себе совсем другую профессию. А теперь меня осенило: ты просто не такая сумасшедшая, как все эти ученые!

— Ты хочешь сказать, что у меня просто не хватает воображения! Наверное, ты прав…

— А почему эта красотка шляется здесь, таская за собой шлейф, если у ее хозяина давно кончилась командировка?

— Ну их много, не всех отловишь дважды… Эти нашлепки у них постепенно отваливаются, не все же такие стойкие, как этот стойкий оловянный солдатик…

Алекс наконец вспомнил, что у него через плечо висит фотоаппарат, и стал фотографировать малютку с катушкой; большая черепаха к тому времени уже успела скрыться.

Таким образом, путь, который в обычное время занимал от силы сорок — сорок пять минут, мы проделали часа за два. Спустившись к озеру, мы застали тренеров в разгар дрессировки. Честно говоря, я всегда больше любила наблюдать за репетициями, чем за самим представлением. Может быть, потому, что когда на трибунах почти нет народа, больше чувствуешь свою сопричастность происходящему на твоих глазах. Особенно интересно следить за тем, как у зверей вырабатывают какой-нибудь новый тип поведения. При этом их характер — как и характер дрессировщика — проявляется гораздо ярче на репетиции, чем на представлении, где все зарегламентировано до последней мелочи.

И вот сейчас Коля Антонов на наших глазах отрабатывал новый трюк — вращение на тумбе вокруг своей оси — с морским котиком. Он работал с солидным, уже давно участвовавшим в представлениях Капралом, а Ласочка, маленькая изящная самочка, все время ему мешала, пытаясь ухватить кусочки рыбки, предназначавшиеся для вознаграждения ее супруга.

В конце концов, когда она буквально бросилась Коле под ноги, тот споткнулся и чуть не упал — деревянный, забрызганный водой помост всегда очень скользок, — после чего ее пришлось запереть в вольере. Тут же она высказала нам все, что думала по этому поводу, и высказывалась еще долго и непрерывно. Надо сказать, что у котиков голос очень громкий и неприятный. В ночной тишине он кажется особенно пронзительным, и частенько на биостанции я засыпала под его аккомпанемент — среди подопытных Валерия Панкова была одна такая особо голосистая котиха, со сварливым характером, которая к тому же совершенно не выносила одиночества и требовала к себе внимания самым громким из известных ей способов.

После того как Ласочку закрыли в ее доме, дела у Коли и Капрала пошли успешнее, и вот уже гладкое, лоснящееся тело котика крутится как юла, сумка с нарезанной ставридой, висевшая у тренера через плечо, опустела, а сам Антонов стирает пот со лба. Алекс наблюдал за тренировкой как зачарованный, а мне вдруг стало тоскливо — внезапно совершенно явственно представилось, с каким блеском, как артистически работал со зверями мой Сергей. Но это был единственный момент, когда на меня нахлынули воспоминания, слегка омрачившие мое настроение. Вскоре произошел эпизод, из-за которого на глазах у меня появились слезы, но их вызвала вовсе не печаль, а гомерический хохот.

Сивучи с момента гибели Чернецова отдыхали, их пока не брали на выступления, хотя чуть ли не на второй день после ЧП на озере Малютин и Коля Антонов возобновили с ними тренировки. Морские львы успокоились и не проявляли по отношению к людям особой агрессивности, во всяком случае, не больше, чем всегда. Не знаю, может, Андрей и Коля и боялись к ним заходить, но никогда этого не показывали — профессия у них такая. Ведь и дрессировщик в цирке, который выходит на манеж со своими львами на следующий день после того, как его милые котята разодрали неосторожного униформиста, улыбается: публика не должна ни о чем догадаться. Но сегодня оба опытных тренера были заняты, и покормить сивучей поручили стажеру Боре.

Их обширный вольер находился как раз перед той самой трибуной, где расположились мы с Алексом. Боря, высокий неуклюжий парень с большими руками и ногами, захватив ведро с рыбой, сел в резиновую лодку и поплыл к ним.

Открыв дверцу, Боря неуверенно завел лодку внутрь вольера; даже я, отнюдь не отличавшаяся животной интуицией и сидевшая довольно далеко, ощутила его страх. Что по этому поводу думал сивуч Гаврюша, я не знаю, но в его поведении не чувствовалось ни малейшего уважения к человеку в черном костюме для подводного плавания.

Главным для морского льва было то, что у этого представителя двуногих имелось для него кое-что ценное. Видимо, ему вовсе не улыбалось вымаливать по одной рыбке за то, что он будет плясать под чужую дудку; он хотел получить все — и сразу. И он придумал, как это сделать. Его гибкое мощное тело рассекало воду со скоростью, которой трудно было ожидать от такого массивного зверя, и я прекрасно видела, как при его приближении к лодке Боря отшатнулся; это было его ошибкой. Гаврюша, почувствовав его неуверенность, в следующий раз не просто приблизился к лодке — он ее перевернул. То есть я не совсем поняла, что же на самом деле произошло: то ли сивуч действительно сильно толкнул утлую лодчонку, то ли он просто ее коснулся, а все остальное Боря сделал сам, бросившись к противоположному от зверя борту и таким образом нарушив равновесие. Все это произошло в одну секунду, и через мгновение Боря барахтался в воде, цепляясь за лодку и отбиваясь от сивуча. Вернее, это Боря думал, что именно он нужен Гаврюше, на самом деле Гаврюша интересовался лишь расплывающейся в воде рыбой, а стажер ему только мешал. К несчастью для Бори, до него это дошло слишком поздно — тогда, когда все, кто наблюдал за этой сценой с берега, уже попадали от смеха со скамеек на пол. Только через несколько минут он догадался, что лучший выход для него — это плыть обратно, и, бросив лодку на произвол судьбы, он вернулся на помост.