Сезон любви на Дельфиньем озере - [40]

— Посмотри, как великолепно выглядит отсюда старушка Лысая гора, — сказала я Алексу.

Он отреагировал на это мое заявление как-то странно, отделавшись неопределенным междометием. Всмотревшись в его лицо, я поняла, в чем дело, — он просто устал! Я совершенно забыла, что плаваю чересчур быстро.

Внешне я не слишком похожа на здоровенную пловчиху, которая запросто обгоняет мужчин на любом расстоянии, но тем не менее даже с высоко задранной головой — а любой, кто учился плавать по-настоящему, знает, что это абсолютно неправильное положение тела, — я передвигаюсь в воде достаточно быстро. То есть если на первых ста — двухстах метрах обогнать меня ничего не стоит — и действительно обгоняют, — то на протяжении длительной дистанции мало кто может выдержать мой темп. Я по природе своей стайер, а так как плавать для меня столь же естественно, как и ходить, то я могу плыть часами с одной и той же скоростью, не уставая.

Незаметно мы отплыли от берега километра на полтора, и Алекс здорово выдохся, но его мужское самолюбие не позволило ему предложить вернуться раньше. Ничего себе, чуть мужика не утопила! Со мной такое и раньше бывало, но тех мужчин, которые пытались со мной соревноваться, мне если и было жалко, то только по-человечески, они для меня ничего не значили. С другой стороны, как это, наверное, стыдно для мужчины, когда его буксирует к берегу баба, которой он еще четверть часа назад хотел показать, какой он супермен!

Я подплыла к Алексу поближе и услышала, что он тяжело дышит; но вслух он сказал только:

— Пора возвращаться, а то опоздаем к завтраку.

Я согласилась, и мы медленно поплыли назад, ориентируясь на голую верхушку Лысой горы. Я старалась передвигаться еле-еле, поддерживая при этом светскую беседу. Когда мы наконец выбрались из воды, он был бледен под загаром, но делал вид, что все в порядке, а я притворилась, что ничего не заметила.

На завтрак мы, естественно, опоздали.

8. ВЛИЯНИЕ ИЮЛЬСКОЙ ЖАРЫ НА ЖАР В КРОВИ

Ах эти первые дни, когда наши тела тянулись друг к другу, но мы держали их в узде, боясь нарушить те неписаные правила игры, которые сами же для себя и установили! Так мало времени — и нельзя, ни в коем случае нельзя торопиться!

Собственно говоря, почему — если мы оба хотим одного и того же? Это же экспедиция, нас никто и ни за что не осудит, экспедиционные романы порою так же эфемерны и необязательны, как и курортные. Но, как мне кажется, не так пошлы. В экспедицию приезжают не скучающие дамочки и уставшие от семейных забот мужчины, а люди дела, которые едут в первую очередь не развлекаться, а работать, что, впрочем, не мешает им развлекаться. Но любовь — развлечение разве для таких донжуанов, как Гера Котин, который жизни себе не представляет без баб. Или для Димы Черкасова — я подозревала, что для него игра в любовь именно игра, и не больше, которая тешит его мужское самолюбие.

Нет, в экспедициях люди влюбляются всерьез — и часто даже надолго. Я уже писала, что и я, и мои подруги познакомились со своими будущими мужьями в дельфинарии. А сколько еще моих знакомых встретили своих суженых в экспедиции!

В то же время любовь на берегу Черного моря, где встречаются друг с другом люди молодые и увлеченные, резко отличается от романов, возникающих где-нибудь на северных широтах, например, в одной из столиц (для меня, коренной ленинградки, город, в котором я выросла, — это столица не номер два, а номер один). Да разве можно сравнивать хотя бы ту безрассудную страсть, которой когда-то воспылали мы с Сергеем, с тягучей и монотонной привязанностью, соединяющей меня с доктором А-Кимом! Летняя палящая жара, полуобнаженные тела, ласковая чувственность морских волн — все это действует как-то по-особому, и нежные чувства здесь вспыхивают, как подожженный спичкой сухой валежник. Порой кажется, что время здесь течет совсем в ином темпе, раз в десять быстрее, чем в той же Москве. Иногда от первого взгляда друг на друга до регистрации брака проходит неделя, как это было с Мишей Голевским и Машей — фамилию ее я забыла. Он приехал в Ашуко в качестве сезонного рабочего, а Маша была лаборанткой в составе группы ученых с Камчатки, изучавших сивучей.

Они увидели друг друга, влюбились — и тут же поженились. Естественно, расписаться так быстро им было непросто. Максим в качестве начальника экспедиции написал очень серьезную бумагу с печатью в местный сельсовет, где в красках расписал служебную необходимость, в связи с которой Машу и Мишу нужно поженить немедленно: жениху надо возвращаться в Москву, а невесту ждет ее работа на Дальнем Востоке. На свадьбе гулял весь дельфинарий, воспоминания об этом знаменательном событии сохранились в памяти гостей гораздо дольше, чем сама новая ячейка общества, которая распалась вскоре после того, как молодые снова соединились на нейтральной почве.

Да, немало юных и не очень сотрудников дельфинария нашли в Ашуко свою судьбу — хотя бы временную, но ведь и браки, заключенные после длительного знакомства, ухаживания и чуть ли не помолвки, распадаются ничуть не реже, чем самые скоропалительные союзы. Но я уже прошла тот период жизни, когда на каждого попавшегося на пути мужчину смотришь как на потенциального волшебного принца и не менее потенциального мужа — как будто это одно и то же! Нет, моя душа жаждала любви, тело — страстных прикосновений, а о будущем я предпочитала не задумываться.