Сезон бойни - [49]

Стрелка оказалась почти рядом с вопросительным знаком.

Я задумчиво похмыкивал, изучая схему – Очаровательная идея. Занесите ее в память. Если вы окажетесь правы, то, так и быть, я приглашу вас на обед.

Уиллиг, конечно, профессионал, но не до такой степени, чтобы не покраснеть от радостного смущения. Она уткнулась в терминал, а я снова надвинул шлем.

– Зигель, как себя чувствует тигр?

– Немного вязнет, но ничего. Справляемся. Надежность восемьдесят пять процентов. Энергии хватит еще на одиннадцать часов, потом надо будет выводить его. Все в порядке.

– Хорошо. Тогда двигаемся на дно этой штуки – окончательно и бесповоротно. Пошли.

Тигр протиснулся через следующий клапан, и…

Уже предлагалось использовать хторранскую экологию против нее самой, и это предложение заслуживает всяческого внимания, так как подтверждается крупнейшими нашими достижениями в области земледелия и биоконтроля за последние сто лет, когда один вид организмов использовался для нейтрализации другого.

Возьмем, к примеру, хторранские сухопутные кораллы. Очень напоминающие земных тезок, обитающих в морях, большие колонии хторранских сухопутных полипов образуют причудливые бетоноподобные наросты. Сначала они лишь немного жестче шаров перекати-поля, однако со временем, по мере роста и уплотнения, полипы образуют наземные лабиринтовые рифы значительных размеров. Как показали наблюдения в Мексике, Никарагуа, Кении, на Мадагаскаре, в Китае и Бразилии, сухопутные рифы могут быть циклопическими.

Структура рифов состоит из бесчисленных спрессованных пачек скелетоподобных дисков и палочек. Более твердые и более острые, чем земные кораллы, хторранские рифы сверкают на свету; их доминирующие цвета (разумеется) красный, оранжевый и охра, но встречаются также фиолетовые, слоновой кости и мраморно-розовые прожилки.

В тропиках сухопутные рифы достигают пятнадцатиметровой высоты и тянутся на расстояние до двух километров; можно с уверенностью предполагать, что они достигают и больших размеров, поскольку их структура име-ет хороший запас прочности. Ограничения для их роста и распространения пока не известны.

Важность рифов заключается в том, что они – почти непреодолимое препятствие для человека. Бульдозеры не справляются даже с самыми незначительными очагами заражения полипами. Траки танков быстро приходят в негодность на острых изломах костяных наростов рифов. Взрывчатые вещества, как и огнеметы, дают минимальный эффект; отсюда со всей очевидностью вытекает идея использовать хторранские рифы для создания самовозобновляющегося естественного барьера, ограничивающего зараженные территории. Если мы не можем преодолеть стену, чтобы проникнуть внутрь окруженной ими территории, то они, с таким же успехом, станут непреодолимым препятствием и для наиболее прожорливых хторранских элементов, стремящихся вырваться наружу.

Рекомендуются дальнейшие исследования в этом направлении.

«Красная книга» (Выпуск 22, 19A)

14 ПРАВО

С медом вы можете проглотить гораздо больше мух, чем с уксусом.

Соломон Краткий

… Зазвонил телефон.

– Черт побери! Я же приказал отключить всю связь.

– Виновата, сэр. Я оставила открытым навигационный канал.

– Дерьмо! – Я включил звук на переговорной линии. – Маккарти слушает.

Послышался знакомый – очень знакомый – и очень официально звучащий голос: – Капитан, вы меня узнаете?

– Да, мэм.

– Включите немедленно скрэмблер1.

Скрэмблер – устройство для шифровки переговоров – поток слов или сигналов режется на очень мелкие части, которые передаются в совершенно ином порядке; восстановить исходную последовательность можно только с помощью приемника, снабженного аналогичным устройством, действующим в обратном порядке.

В животе у меня что-то оборвалось, но рука сама потянулась и нажала на клавишу скрэмблера. В ухо врезался разозленный голос Лиз: – Какого черта, что происходит?

– Ничего не происходит.

– Ни черта не происходит? У меня уши спеклись от воплей доктора Зимф. Даже успокоившись, она вела себя как фурия. Ведь ясно же, что ты сидишь на крышке очень серьезной аномалии и при этом обрезал связь.

– Чтобы обеспечить секретность.

– Чушь!

– Ладно, тогда что ты скажешь насчет статьи 20-20? Я надеваю железный колпак.

– Хорошо, хорошо, хорошо… – поспешно проговорила она. – Подожди минуту. Давай начнем сначала. Я знаю, что ты разозлился…

– Не успокаивай меня.

– Замолчи и слушай – это приказ. Я знаю, что ты на меня злишься…

– Да нет же, совсем не злюсь. Я люблю тебя. -… но произошла ошибка. Что ты сказал?

Я повторил, очень медленно: – Я. Люблю. Тебя.

– Это тема для совсем другого разговора.

– Мне просто хотелось, чтобы ты знала об этом.

– Не пытайся сбить меня.

– Я и не пытаюсь. Просто у меня здесь совсем иной набор ценностей.

Она вздохнула. Громко. Потом вздохнула еще раз, явно стараясь собраться, прежде чем продолжать. Я представлял себе все так ясно, будто сидел напротив нее. Сначала она улыбнется – едва заметно. Потом слегка покраснеет – чуть-чуть. Потом, чтобы скрыть смущение от того, что позволила чувствам отвлечь ее от главного, рукой отбросит волосы назад, досадуя, но на самом деле испытывая удовольствие от моих слов. У нее самые мягкие, самые рыжие волосы в мире. Потом потрясет головой, словно освобождая ее от лишних мыслей, и после этого вернет себе выражение, демонстрирующее, что она снова" думает только о главном. А когда Лиз полностью приведет себя в порядок, то голос зазвучит ровно и сдержанно. Я не ошибся. Голос Лиз стал бархатным, когда он послышался снова: – Ладно, что там у вас случилось?