Сезам, закройся! - [62]

На лестнице на бойцов ринулись два грызуна, одному из которых удалось в последнем прыжке оцарапать ногу сержанту Лопатину.

– А ну, цыц! Кошки моей на вас нет, вредители! Она бы вам показала! – строго сказал сержант, вытирая кровь.

Еще троих грызунов обнаружили в пищеблоке, где они устроили засаду, но победить спецназ были не в силах. Вскоре на полу лежали три огромных тела в грязно-белых шкурах. Дрыгайло подошла к одному из тел и погладила жесткую шерсть. Спецназовцы переглянулись.

– Они не виноваты, – пояснила Зинаида Валериевна, украдкой вытирая слезу, – это несчастные существа, которым позволили родиться только для того, чтобы мучительно умереть, удовлетворяя фантазии ученых. Никто их никогда не жалел, а ведь они тоже живые. Крыс безжалостно резали, мучили, травили и умертвляли. Неудивительно, что, став большими и сильными, они ринулись мстить. Зло порождает зло.

– Их месть была страшной, – тихо сказал Скляров.

– Да. Что посеешь, то и пожнешь, – кивнула Дрыгайло.

– Я сочувствую им, – сказал сержант Лопатин, – но мы не можем ничем помочь грызунам. Дело в том, что крысы-то убивали всех подряд: и правых, и виноватых.

– Ученые тоже убивали всех подряд: и крыс, и крысят, – печально сказала бухгалтерша.

– Это настоящая трагедия, – пробормотал Олег. – И я боюсь, что некоторым крысам удастся уйти в лес. Тогда от них могут пострадать люди, которые не имеют никакого отношения не только непосредственно к крысам, но и к институту.

Дрыгайло вздохнула.

– Пойдемте посмотрим в буфете, там тоже могут быть крысы, – сказала Зинаида Валериевна. – А также надо проверить приемную директора. Два хороших человека, Соня Пчелкина и Витя Коршунов, остались прикрывать наш отход. Но я пока не вижу их тел.

– А я хотел бы знать, где сейчас полковник, – сказал Скляров, – мы не обнаружили в НИИ никаких следов его пребывания, а ведь он должен был быть где-то здесь.

– Полковник? Не знаю. Я не видела в НИИ никого постороннего, – сказала Зинаида Валериевна, – но это, конечно, не значит, что его тут не было. Почти всю ночь я и мои коллеги просидели в приемной директора, отражая атаки крыс, а потом спустились по лестнице в холл, намереваясь попасть в гараж. К сожалению, это не удалось. Вернее, удалось, но только одному человеку – Маргарите Утюговой.

Бойцы быстро перезарядили оружие и вышли, бросив последний взгляд на распростертые на полу большие туши, покрытые грязной белой шерстью.

Полковник быстро растирал Еву пивом. На густую растительность на коже невесты он не обращал ровным счетом никакого внимания.

– Лучше бы водка, – вздохнул он. – Ну что такое пиво, а? Оно же почти не согревает.

– Ну хоть что-то, – сказала Лариса.

Она была ужасно рада, что Владимир Евгеньевич не проявляет отвращения к волосам на коже Евы.

Соня и Виктор пытались тем временем прочитать каракули, которые выводил Комиссаров мокрыми лапами на бетонном полу.

– Он пытается объяснить, как разводить кровавый обмылок, – сказала Лариса полковнику, – и тогда у Евы исчезнут черные волосы на коже, я стану нормального роста, у Коршунова зарастут жабры, а Соня из красавицы превратится в дурнушку с большими ушами и торчащими вперед зубами.

– А Комиссаров? Снова станет человеком? – спросил Владимир Евгеньевич, закутывая Еву в несколько лабораторных халатов.

– Комиссаров? – переспросила Лариса, поворачиваясь к псу. – Вы хотите сказать, что это – Комиссаров?

– А что, разве нет? – переспросил Владимир Евгеньевич. – Посмотри на его морду. По-моему, очень похож.

Фонарик лежал на полу и бросал на стены и потолок неверный свет. Ильина присмотрелась.

– Степан Федорович, это вы? – спросила она дрожащим голосом.

Зверь кивнул и вновь принялся царапать лапой по полу, изображая какие-то значки. Соня и Коршунов ползали по бетону, активно при этом переговариваясь и жестикулируя.

Ева, до этого момента неподвижно лежавшая на руках у полковника, закашлялась.

– Она приходит в себя! – сказал Рязанцев и осекся.

Ершова зашевелилась, застонала, повернула голову, и из ее уха на руку полковника потекла черная кровь.

– Что такое? – нахмурился полковник. – Почему у нее идет кровь?

Лариса почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Все было напрасно! Несмотря на то, что Еву удалось вытащить из каменного мешка, мозгоеды все-таки добрались до нее раньше. Полковник поднял глаза. Его лицо было ужасным.

– Мозгоед? – спросил он коротко.

– Да, – кивнула Лариса, рыдая и не скрывая своих слез.

Соня, Коршунов и Комиссаров тоже подошли и теперь смотрели на тонкую струйку крови, текущую из уха Ершовой.

– Мозгоед. Мы опоздали, – тихо сказал Коршунов.

Полковник крепко обнял Еву и прижал ее к себе.

– Он не добрался до мозга, – вдруг хрипло проговорила Ева, – к счастью.

И снова потеряла сознание.

– Так, – сказала Лариса, вставая, – нам срочно нужно наверх, на свет, к врачам, лекарствам и инструментам. Ева жива, и это главное. Но если мы не примем мер, у нее неизбежно будут проблемы из-за перенесенного переохлаждения и мозгоеда, который находится в ее голове и может спровоцировать менингит.

Полковник встал. Он держал Еву на руках и крепко прижимал ее к сердцу.

– Я смогу вытащить ее на поверхность, – сказал Рязанцев, – нужно просто привязать Еву ко мне на спину. А вы оставайтесь и разбирайтесь с обмылком. Тогда, возможно, Комиссаров сможет сам подняться по тросу.