Сейф командира «Флинка» - [54]

Сам тоже неторопливо выпил с офицерами в кают-компании стакан чаю, съел ломоть хлеба, щедро намазанный свиной тушенкой «второй фронт». Поднялся из отсека в радиорубку. Эфир молчал. Рындин излишне часто стал посматривать на часы. Наконец радист услышал условленный сигнал: начали!

На островок, в который упиралась южная оконечность мощной гитлеровской противолодочной и надводной преграды залива, вдруг обрушился неожиданный удар советских самолетов. Эфир тотчас заполнился тревожно-поспешными запросами-ответами-приказами-докладами. Враги занервничали и на какое-то время растерялись. Сейчас все их внимание устремилось к южному берегу, где взметались громыхающие фонтаны земли, огня и воды.

В это время на севере «Флинк» выскочил из засады и, прикрываясь дымами и ночной мглой, со всяческими ухищрениями форсировал непреодолимую преграду и вырвался в открытое море.

Нынче всех тревожил упорный слух о том, что, пока мы доводим конструкцию секретной новинки, гитлеровцы уже выпустили серию радаров и в первую очередь устанавливают их на наиболее важных береговых постах наблюдения. Слухи, конечно, только слухи, но разве не бывало так, что вчерашний слух сегодня оказывался реальностью?.. И нашу разведку не мог не беспокоить этот вопрос. Однако ночной рывок «Флинка» доказал, что никаких локаторов на финском берегу у врага еще нет. Иначе не быть бы «Флинку» незамеченным и неатакованным.

А тут уже рассвело. И опять пришлось идти днем. Потому что укрыться было негде. Да и вообще требовалось спешить — к ночи надо быть на месте. Ибо, разумеется, только ночью мыслимо рискнуть подойти к берегу, высадиться, пробраться к маяку, найти Баугиса, вернуться с ним на корабль и уйти.

И Рындин шел самым полным, предельно усилив наблюдение за морем по горизонту, воздухом и водой под килем.

— Справа по носу, курсовой угол пятнадцать — корабль противника! — доложил сигнальщик.

— Есть, вижу, — отозвался Рындин, не дослушав доклад. Всмотрелся, сказал вахтенному офицеру: — Лейтенант, сбавьте ход до среднего.

— Есть средний, — доложил тот, недоуменно переглянувшись со старпомом. — Боевую?..

Командир помедлил, вглядываясь в приближающийся корабль. Решил:

— Пожалуй, не стоит. Они могут разглядеть и встревожиться. — Взял микрофон, объявил по кораблю: — Слушать всем! Сближаемся с кораблем противника. Всем быть на «товсь», занять свои места по боевой тревоге, а пока без вызова на палубу не выходить. Офицерам надеть белые кители. Это и вас касается, — сказал вахтенному. — Старпом, подмените на время вахтенного начальника, а потом сами переоденьтесь.

— Есть, — громко ответил Куракин, а тихо спросил: — А зачем, Георгий Андреевич?

— Труднее различить, белые у всех почти одинаковы.

Корабли настолько сблизились, что Рындин уже хорошо рассмотрел противника — и успокоился: это был уже «пожилой» финский сторожевик. «Флинк» мог запросто уйти от него, да и в бою потягаться на равных.

Согласно ППСС[13] «Флинку» следовало чуть посторониться, но он с фашистской наглостью пер, ни на градус не меняя курса. Сблизясь, включил трофейный кодовый автомат-сигнализатор, подкрепив его еще набором сигнальных флагов, надменно диктующих: «Продолжайте следовать своим курсом. Встречи не было». Финский сторожевик, на мостике которого были и офицеры-немцы, пугливо шарахнулся в сторону, тотчас ответив: «Есть. Понял. Исполняю». И промчался мимо.

— Дайте машинам «самый полный», — сказал Рындин лейтенанту и объявил по трансляции: — Слушать всем. Отбой предыдущему приказанию.

Далее рындинцам весь день сопутствовала удача. Несмотря на хорошую погоду, «Флинк» не стал мишенью ни одного самолета и лишь один раз встретился с вражеским конвоем в семь вымпелов. Но конвой прошел другим фарватером, в отдалении, не обратив на «Флинк» ни малейшего внимания.

Новичкам на борту — офицеру Федотову и матросу Пучкову — пока что тоже везло. Внедрились в экипаж «Флинка» они весьма хитроумно, естественно и теперь подозрений даже не опасались. А к вечеру старлейт Федотов ко всему еще и «вступительный экзамен» сдал команде и офицерам на «отлично». Получилось это так.

Если от вражеских кораблей «Флинк» мог увильнуть, то от авиации противника никакие минные поля не могли его уберечь. И вот уже близ Ирбенского пролива рындинцев обнаружил немецкий морской самолет-разведчик. Это особенно встревожило Рындина.

— Объявляйте тревогу, — приказал он вахтенному офицеру.

Заметив корабль, разведчик сделал над ним круг, потом круто спикировал. Рындин приказал открыть огонь, и, лично командуя кормовой зениткой, Федотов первыми же снарядами, которых даже очередью не назовешь, заставил самолет нырнуть в море.

Стало совершенно ясно, что летчик просто физически ничего не успел сообщить своим, и Рындин по трансляции объявил благодарность расчету пушки и Федотову. Следом поздравили новичка-офицера и комендоров остальные моряки.

Сбив своего, Федотов жалости не ощутил. Чего не сделаешь ради собственного успеха! Досадно только, что основному делу это ничуть не способствует. Пока что...

Какое особое задание выполняет Рындин, оставалось по-прежнему загадкой. До сих пор Марсу не удалось даже определить, куда идет «Флинк». Заглянув при случае в штурманскую рубку, ни генеральной, ни путевой карт Федотов там не увидел. Вопреки обыкновению и правилам, их там не было! Обе карты хранились под замком в каюте старпома Куракина, и для работы с ними старпом или вахтенный офицер спускались туда. Таким образом, мельком подсмотреть Федотов мог только показания курсографа или путевого компаса в данный момент, что не давало даже приблизительного представления о генеральном курсе, так как Рындин довольно часто изменял направление движения, а наведываться в ходовую рубку и подглядывать Федотов не мог — не было причины.