Сейф командира «Флинка» - [23]

...Лида была дома и встретила его тихо, спокойно, молчаливо. Но что-то непонятное, отчуждающее таилось в ней по-прежнему. Сергея это ранило, он ждал доверия, откровенности.

И как это время умеет так растягиваться и сжиматься! Вроде бы только что пришел...

Прощаясь, Лида подошла к Сергею, коснулась ладонями его груди и, не поднимая глаз, тихо попросила:

— Я хочу сказать тебе, Сережа, не надо, не приходи ко мне...

— Но почему, почему?! — горячо выдохнул он.

— Не спрашивай.

— Я мешаю кому-то? Или неприятен тебе?

Она ответила не сразу, еще тише.

— Приятен. Очень. — Тряхнула головой, посмотрела в лицо и уже громко и решительно: — Вот поэтому и не приходи. Прощай...

Вдруг приподнялась на цыпочки и поцеловала — ласково и стыдливо, как школьница. Сразу же отступила и отвернулась. Сергей задохнулся, оторопев. И в каком-то сумбурно-восторженном порыве вылетел из мезонина, дробно простучал ботинками по ступеням лестницы...

Времени наведаться к дяде уже не хватало, и Сергей пошел прямо к автобусу.

— Бонжур, камарад. С праздником! — Только огненно-рыжая шевелюра помогла Сергею узнать в штатском моднике главстаршину Шнейдера.

— Здравствуй, — ответил Сафонов. — С каким это праздником?

— Я знаю? Сияешь, как новенький рубль...

— Сам-то как самовар. А чего пижоном таким? Отслужил уже?

— Ша! — Борис засмеялся, подняв руку. — В увольнение словчил, здесь же — майн либер муттер унд швестер. Вон в том доме.

— Да? А чего же ты ребятам про Херсон травил?

— Пардон, мсье, Борис Шнейдер — сама правда. В милом сердцу Херсоне прозвенела моя розовая юность. А сюда мама с сестренкой недавно переехали, — пояснил Борис. — А вы, сэр, к Лидочке изволили наведываться?

— Да. Ты ее знаешь?

— Ну, не ночую у нее, как некоторые...

Шнейдер не договорил — сокрушительная затрещина отшвырнула его. Если бы он ответил тем же — стычка эта не стала бы столь постыдной. Борис тоже здоровяк, верзила — повыше Сергея. Но в том-то и беда, что Шнейдер рванулся было к Сергею и — сдержался...

На следующий день перед обедом Сергей с мичманом Голодовым, сопровождаемые Юнгой — так абаканцы нарекли пса с «Сирены», — отправились к ремонтникам, из-за которых «Абакан» не вышел нынче на топляк. Шли вдоль причалов. И надо же: возле «Труженика» встретились на стенке именно со Шнейдером! Левую скулу его оттеняла замечательная багрово-синяя припухлость. Голодов весело удивился:

— Ого! Кто это тебя так, главный?

— Если я-таки скажу, что это Маша, — вас устроит?

Добродушная сластена бурая медведица Маша была общей любимицей военной гавани, и Голодов погрозил Шнейдеру:

— Не клепай напраслину на животную! Это ж тебя при погрузке храпцами садануло, я сам видел. А будешь кому еще байки травить — в город больше не поедешь! Понял?

— Так точно, товарищ мичман! Храпцами.

Мичман козырнул и пошел со сконфуженным Сафоновым дальше. «А мичман-то, хотя и строгач, а мужик товарищеский!» — приятно подумалось Сергею.

Обратно он увлек Голодова другой дорогой — подальше от причалов. На этом пути возле штаба мичмана окликнул капитан третьего ранга Тутаринов:

— Голодов! Постой... Я с матросами в Балтиморск еду на склады. Нужны еще два толковых старшины из водолазов. Посоветуй, кого.

— Кого же, Василий Васильевич? Чумарчука с «Капитана Трефелева» возьмите и...

Коля Чуриков давно мечтал о поездке в Балтиморск, и Сергей из-за спины Тутаринова засигналил мичману: указал на свой старшинский полупогон и на «Абакан». Мичман понял:

— ...и Чурикова нашего, по-моему. Вы же сами всех знаете.

— Но не так, как ты. Верно, парни хорошие. Добро.

Однако Чурикову, бедняге, не повезло: отделению его приспел табельный медконтроль и командира не отпустил Чумбадзе. Заменил Чурикова Сафоновым.

Склады, где получали водолазное снаряжение, находились далековато от квартиры Сысоева, но рядом с Лидиным домом. И не утерпев, Сергей на другое же утро, еще до работы, отпросился у Тутаринова «сходить за сигаретами ребятам» — курево действительно кончилось.

Горожане только просыпались. Сергей мчался, мечтая, как сейчас разбудит Лиду и увидит в ее глазах радостное удивление.

Мягко взойдя по лестнице, тихо постучал. Лида не отозвалась. Еще чуть сильнее. Тщетно. Подождал... И хотя из-за двери не слышалось и шороха, тишина в светелке показалась затишьем. Сергей понуро сошел вниз. Выйдя, приостановился: может быть, Лида просто крепко спит?..

Перед цветником под окнами флигеля пролегала песчаная дорожка. И тут на эту дорожку упал дымящийся окурок с золотым ободком-фильтром! Сергей взбросил взгляд, но никого не увидел. Лидино окошко было открыто, но ведь и высокие окна первого этажа тоже распахнуты! Откуда бросили этот окурок?

Возвратясь на склад, Сергей весь день и сам ожесточенно ворочал ящики, бухты шлангов и тросов, и матросов в пот вогнал. Сутки прожил мучительно: сердце скребли черные кошки.

В воскресенье под стать настроению Сергея с утра дождь сменялся солнцем, солнце — туманом. Получив от Тутаринова «законную» увольнительную, Сергей снова поспешил к Лиде.

Она была дома. Одна. В первый миг в ее глазах мелькнуло какое-то замешательство, но только мелькнуло. Хитря, Сергей умалчивал о своем приходе позавчера, ждал: упредит она его вопрос упоминанием «невзначай» о своем дежурстве в ту ночь или отсутствии по другой причине? Однако она ничего не сказала. Он тоже промолчал.