Сейф дьявола - [40]
Я сообщаю ребятам, что «Валах» вместе с несколькими другими бронетранспортерами и танками назначен в головную походную заставу. Они радуются, как мальчишки, и в то же время волнуются, как школьники перед выпускными экзаменами.
Командир мотострелкового отделения свободник Гавел:
— Ребята, если мы во время движения что-нибудь проморгаем, то я с полной выкладкой брошусь в БДМК (большое дело маленького Карла — так они называли бассейн, построенный на Доброводицком полигоне для обучения экипажей танков подводному вождению).
Рядовой Михал Борань:
— За шуткой мы стараемся скрыть, что ко всему происходящему относимся очень серьезно.
Казанова, пулеметчик с больным зубом, оповещает всех о том, что из-за нервного напряжения у него перестал болеть зуб.
Пройдя 2,5 километра, головная походная застава обнаружила опорный пункт «противника». Гавел действует так, как будто всю жизнь только тем и занимался, что командовал. Отделение получает четкие приказы по различным вводным наступательного боя и отлично их выполняет — посредник доволен.
Постепенно с обеих сторон вводятся в бой дополнительные силы, и после тридцатиминутного боя атакующие мотострелковые части продвигаются через полосу обеспечения «противника».
Приблизительно через 3 километра снова бой, но на этот раз с превосходящими силами «противника» — десантирование с вертолетов частей непосредственно за полосой обороны «противника». «Валах» в составе атакующих частей действует отлично.
Над полигоном появляются густые дождевые облака, но солдаты вспотели так, будто палит солнце. Кажется, Гавелу не потребуется нырять в БДМК — он и так мокрый, хоть выжимай. Это еще одно свидетельство, что все относятся к происходящему крайне ответственно.
Непосвященному может показаться, что после десантирования с вертолетов мотострелковых частей на поле боя в какой-то момент началась суматоха, однако в действительности все проходило очень организованно.
Атака наступающих мотострелков, преодоление первой полосы обороны «противника», приказ прекратить наступление и закрепиться на достигнутых рубежах…»
— Отлично, — заявил Чернику вспотевший, как солдаты, Вондрачек.
— К сожалению, наше мнение об учениях не повлияет на оценку, которую даст посредник.
— Я хотел сказать, что фотографии будут отличные.
— В этом-то я не сомневаюсь. Вижу, ты здорово устал.
— Не беда, главное — у нас есть отличные кадры!
— По плану учений во второй половине дня должны начаться боевые стрельбы.
— Мне их снимать?
— Да, еще несколько фотографий нам не помешают. А я в это время съезжу в штаб и оттуда позвоню Краусу в редакцию.
— Зачем?
— Хочу задержаться здесь на несколько дней и посмотреть, чем закончится эта история с фашистским тайником.
— А как же репортаж?
— Я напишу его сегодня вечером у Пешла и передам тебе. Ты вместе с Бржезиной поедешь в Прагу, чтобы вовремя сделать фотографии.
— Кто же будет фотографировать заключительную фазу разминирования и открытие тайника? Ты хочешь, чтобы это сделал кто-нибудь другой?
— Тони, я боюсь, что там вообще запретят фотографировать. Помнишь, как тогда, когда водолазы вытащили из озера тот ящик? Если же будет разрешено снимать, я немедленно позвоню в редакцию я в понедельник ты сможешь сюда подъехать.
— Считаешь, что открытие тайника произойдет не раньше понедельника?
— Конечно.
— Хорошо, я согласен.
Они отправились к подразделению, солдаты которого как раз приступили к обеду. Свободник Гавел угостил журналистов консервированным мясом. Во второй половине дня Черник и Вондрачек опять сюда возвратятся. По крайней мере, они это планируют.
13
Збынек Краус относился к тому типу главных редакторов, которые читают все рукописи перед тем, как отправить в типографию. Он считал, что у руководителя, стоящего во главе редакции, нет и не может быть более важной задачи, чем прочтение рукописей. «Я отвечаю за то, что мы публикуем на страницах нашего журнала, — говорил обычно Краус своим коллегам, когда возникали споры на эту тему. — Читателей не волнует, сколько заседаний и совещаний я провел, их прежде всего волнует, какой материал мы ему предлагаем. И я кровно заинтересован в том, чтобы на страницы нашего журнала попадали материалы самые актуальные и с журналистской точки зрения безупречно обработанные. Именно поэтому я и читаю все вплоть до последней строчки, что у нас готовится к изданию».
От этих своих принципов Краус не отступал ни на шаг с первых дней работы в редакции журнала «АБЦ вояка». Один день в неделю он уделял чтению рукописей. К этому времени ответственный редактор Брандл готовил ему материал, который процеживался через «редакционное сито» и считался достойным занять место на страницах журнала. Материалы, которые с пометками и с визой главного редактора были готовы к опубликованию, Краус складывал в папку с надписью: «В печать». В конце рабочего дня Брандл забирал эту папку, а другие рукописи, на которых по тем или иным причинам отсутствовала виза, оставались на столе до окончательного решения их судьбы. Так было и на этот раз. Около папки с надписью: «В печать» — лежали две рукописи, на которых отсутствовала разрешающая резолюция Крауса. Главный редактор дочитал последний материал и обратился к секретарше:
