Сейф дьявола - [148]
Комиссар Вольман не верил ни в дядю, ни во Франкфурт, ни в щенка. Он стал искать машину Райн. Комиссар объявил ее краденой и ждал, что ему выдаст работавшая на всех оборотах полицейская машина. Прошло немного времени, и машина Райн была обнаружена в автосервисе.
— Да, — утвердительно кивнул мастер, — эта дама приехала сюда в грозу, попросила провести комплексное обслуживание и уехала на такси…
— Номер, случайно, не запомнили? — перебил его Вольман.
— Номер не запомнил, — лениво ответил мастер, — но знаю водителя такси. Это мой знакомый, иногда я ему помогаю. Его зовут Конрад Губер…
Компания, в которой работал Губер, вызвала его по радио.
— Ну как же, помню, герр комиссар, — с достоинством ответил шофер и провел пальцем по темным усам. — Уже в годах, но еще ничего…
Комиссар показал ему фотографии Райн.
— Точно, она, — кивнул таксист. — Теперь вас будет интересовать, где я ее высадил, не так ли, герр комиссар?
— Именно так, герр Губер, — согласился с ним Вольман.
Шофер еще раз пригладил усы и взглянул на часы:
— Вот так, время уходит и работа тоже… Итак, чтобы не задерживаться… эта женщина вышла у «Коррины» недалеко от вокзала…
— Вошла в пассаж? — перебил его комиссар.
— Да, вошла, герр комиссар… Больше мне ничего не известно.
— Вы и так очень нам помогли, — похвалил его Вольман.
Потом комиссар с группой криминалистов выехал к «Коррине».
Шесть этажей страховой компании можно было не принимать во внимание, потому что в то время, когда Райн вышла из такси, рабочий день уже закончился, а сторож уверял, что туда не могла проскользнуть даже мышь. Оставался пассаж и бар «Коррина».
В торговом центре было около десяти магазинов и дамская парикмахерская. Магазины были уже закрыты, а в парикмахерской убирали инструменты две запыхавшиеся девушки, которые ничего не знали и с нетерпением ждали шефа. По их словам, он вышел куда-то на минуточку. Действительно, через некоторое время шеф появился.
— Чем могу служить, герр комиссар? — любезно осведомился он.
— Вы сегодня не видели эту женщину? — спросил Вольман и показал фотографию Райн.
Парикмахер внимательно посмотрел на фотографию, наморщив лоб так, что казалось, он вот-вот лопнет.
— Сожалею… — через минуту ответил он.
Вольман пошел к выходу, но внезапно повернулся и добавил:
— Вам известно, что дача ложных показаний преследуется законом? Речь идет о серьезном случае. Эта женщина ссылается на вас… Ее обвиняют в том, что она на своей машине сбила человека, а она утверждает, что именно в это время была у вас…
— А в какое время, герр комиссар? — быстро отреагировал парикмахер.
— Во время грозы…
— Так, после пяти часов, — перебил его парикмахер и, задумавшись, склонил голову. Потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и вскрикнул: — Ну конечно, здесь была одна женщина! Разрешите-ка взглянуть на фотографию еще раз. — Парикмахер подошел поближе к свету и уставился на фотографию. — Конечно, конечно… — затараторил он и взглянул на комиссара. — Эта женщина действительно была здесь в то время… только на фотографии она блондинка, а я сделал из нее брюнетку.
Комиссар Вольман глубоко вздохнул:
— Вы можете подтвердить это под присягой?
— Разумеется, герр комиссар, — ответил парикмахер, — это чистая правда. Я сразу ее не узнал… — Парикмахер улыбнулся и развел руками: — Нотариус, священник, врач и парикмахер — профессии, имеющие свои тайны, герр комиссар… но, конечно, если речь идет о таком серьезном деле, я должен содействовать закону.
— И правильно делаете, — сказал Вольман и вышел.
В своем кабинете он подготовил новый словесный портрет Райн и передал его ночной смене. Потом позвонил по телефону Йохену Ноймайеру, сообщил о ходе следствия и удовлетворенно потянулся в кресле.
25
Полковник Говард сделал все, что от него требовалось, и теперь ему оставалось лишь ждать результатов. Он сидел на вилле у телевизора рядом с молчаливым Браудером и скучал.
— Что бы вы сказали, Гарри, — внезапно проговорил полковник, — если бы мы вышли прогуляться?
Браудер кивнул, и полковник продолжал:
— Я думаю, можно и пропустить по рюмочке… Поищите какое-нибудь кафе.
Браудер перелистал несколько газет. И то, что он выбрал бар «Романе», было неслучайно: его реклама оказалась самой броской.
— Ну что ж, посмотрим, — согласился Говард.
Через час они уже ужинали в отдельном кабинете роскошного бара, отличавшегося умеренными ценами, отличным обслуживанием с иголочки одетых официантов и толпой экстравагантных девиц, очевидно, являвшихся одним из компонентов интерьера.
— Какое мнение у вас сложилось о Штрайтцере? — спросил Говард, отодвигая тарелку.
— Я не люблю немцев, сэр, — коротко ответил Браудер.
— Вот как? — удивился Говард. — Как же вы пришли к этому?
— Просто не люблю. — Браудер замолчал и внимательно посмотрел в сторону стойки бара, к которой в этот момент подошел как всегда одетый в пурпурный смокинг Дин Пауэлл, беседуя с заискивающей перед ним платиновой блондинкой.
Говард перехватил взгляд Браудера и усмехнулся:
— Однако немки не гладят вас против шерсти, не так ли?
— А что здесь делает…
— То же самое, — перебил его полковник, — что делают эти дамы во всех барах мира.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.