Больше всего на свете Роан ценила порядок, и вот теперь Хетти превратила ее жизнь в полную сумятицу, да и Арден, надо сказать, внес свою посильную лепту. Хетти было известно о взглядах Роан, но из-за дурацкого характера, обиды на племянника или же просто из-за глупости она продолжала вести какую-то странную игру.
Что же все-таки было между ней, Роан, и Арденом? Три месяца безумной страсти, сопровождающиеся постоянным сознанием того, что все это неминуемо скоро закончится. Слово «компромисс» не входило в словарь ни одного из них, а поддерживать отношения через тысячи миль друг от друга невозможно, это непреложная истина. Роан казалось, что она испытывает к нему привязанность, не понимая еще, что это — любовь. Тело жаждало его близости, но разум вечно прикидывал все «за» и «против». А ведь если ты любишь, разум, сердце и тело действуют как одно целое, разве не так?
Почти никто не знал ее подлинную сущность — ни друзья, ни подчиненные, ни даже Арден. Роан не часто показывала миру свое настоящее лицо. Еще ребенком «пряталась в скорлупку», как она любила это называть, потому что редко чувствовала себя в безопасности и пыталась оградиться от неприятностей; а сейчас, в двадцать семь, обычно надевала маску неприступности и благополучия, так как больше всего на свете стремилась жить так, как она сама хотела.
— Думаешь, Хетти ждет в твоем офисе? спросила Роан.
— Я-то почем знаю! Я не Господь Бог!
— По-моему, для сарказма нет повода.
— Верно, повода нет.
Вздохнув, она решила хоть немного полюбоваться городом, поэтому снова принялась смотреть в окно.
— Дом правительства?
Арден повернул голову налево.
— Да. Бикон-хилл. А это Экорн-стрит. — Он сбавил скорость, чтобы Роан смогла получше рассмотреть небольшую, мощенную булыжником улочку, карабкающуюся на взгорок, дома и фонари которой так напоминали старую добрую Англию, что Роан поняла: он ждет слов благодарности за проявленную чуткость. — Чарльз-стрит, — негромко продолжил Арден. — Брусчатый тротуар, газовые фонари. Один из самых красивых уголков города.
— Здесь очень мило, — откликнулась Роан.
— Вот именно.
Обогнав желтое такси, он остановил машину у тротуара.
— Это тут живет Хетти?
— Да.
Арден вылез из машины, захлопнул дверцу и вошел в здание.
Роан раздраженно заворчала, но делать нечего, пришлось отправиться вслед за ним. Открыв парадную дверь, она оказалась в просторном фойе, где за украшенной инкрустацией конторкой восседал пожилой мужчина. Привратник, догадалась Роан.
Старик улыбнулся Ардену, но улыбка стала намного шире, едва за его спиной он увидел Роан. Впрочем, она давно к этому привыкла: подобным образом на нее реагировали все мужчины, независимо от возраста. Вымокшая с ног до головы, в заляпанном грязью пальто, она все равно оставалась красавицей.
— Еще один мотылек попался на свет, — пренебрежительно пробормотал Арден, а затем обратился к старику: — Моя тетушка уже приехала?
— Нет, сэр. — На лице привратника появилось недоумение. — А что, она должна была сегодня приехать?
— Не знаю, — раздраженно ответил Арден, — я уже ничего не знаю. Ладно, извините за беспокойство.
Он взял Роан за локоть и потащил к выходу. Привратник мгновенно выскочил из-за конторки, схватил зонт и поспешил следом.
— Я сказал, чтобы ты подождала в машине.
— Ничего подобного!
— Но я это подразумевал.
Едва удержавшись, чтобы не вспылить, Роан вздохнула. Спокойно, дорогая, не трать нервы, плыви по течению.
Голодная, потому что с утра маковой росинки во рту не держала, усталая, потому что так и не поспала ни в самолете, ни на пароме, когда переправлялась из Франции, она споткнулась — и заслужила неодобрительный взгляд Ардена. Неужели подумал, что она это сделала специально? Очень может быть. Ну и пусть думает. В конце концов, худшее уже позади: она встретилась с Арденом. И благополучно выжила.
Увидев свое отражение в зеркальной панели у двери, Роан скорчила гримасу. И тут же напустила на себя надменный вид. Так-то оно лучше — эдакая бездушная, недоступная красотка. Уголки губ невольно поползли вверх: где это видано, чтобы бездушная, недоступная красотка расхаживала в заляпанной грязью одежде, со спутанной копной огненно-рыжих волос?
Эти волосы являлись для нее постоянным источником раздражения, потому что были тем единственным, что выдавало настоящую Роан, ту самую, которую она старалась в себе подавить, чтобы люди принимали ее всерьез. Прелестную, нежную плутовку, с ранимым сердцем и великолепным чувством юмора Ардену удавалось видеть достаточно редко, потому что такую себя она старательно прятала от чужих глаз. А он так и не понял, что ее манера поведения была вызвана страхом утратить свою независимость. Вот таким образом она его и потеряла. Приняла твердое и совершенно сознательное решение расстаться навсегда.
— Практикуешься в своих обычных штучках, Роан? — насмешливо спросил Арден.
— А как же! Не терять же квалификацию!
Привычный обмен колкостями сводил ее с ума. И вот так всегда: язвительный вопрос — хлесткий ответ. И наоборот. Казалось, она постоянно старалась не ударить в грязь лицом, несмотря на то, что с ним ей хотелось вести себя иначе. Теперь хотелось. Что ж, это своеобразная форма самообороны.
