Из груди Роан вырвался долгий, судорожный вздох; она поморгала, чтобы восстановить четкость зрения. Господи, скорей бы снова вернуться в свой привычный мир! Отдохнуть в тишине и спокойствии и забыть обо всем этом. А если бы она все-таки решилась и поехала бы с ним в Америку, кем была бы теперь? Бессловесной личностью, потерявшей индивидуальность, не уверенной в себе, в своем будущем? А вдруг им все-таки удалось бы достичь согласия?..
Стряхнув с себя груз ненужных, гнетущих мыслей, Роан накинула пальто и вышла на террасу. Нужно прогуляться, подышать свежим воздухом, решила она, иначе голова совсем разболится.
Сколько они не виделись? Слишком мало или слишком много? Достаточный ли это срок, чтобы забыть любимого?
Роан огляделась и осторожно пошла вдоль лужайки в том направлении, куда показывал Арден и откуда доносился шум океана. Как же здесь хорошо! Ни тебе выхлопных газов, ни ресторанов с их запахами и шумными оркестрами, ни проносящихся на полной скорости машин, ни разухабистых криков ночных мотоциклистов!
Эй, Роан, немедленно прекрати, осадила она себя. Ты же ко всему этому привыкла, тебе нравится городская суматоха, четкий деловой ритм, не так ли?
Подавив очередной вздох, она прошла мимо беседки, которая летом, наверное, была увита розами. Видимо, их тоже надо подрезать, хотя кто знает, какой здесь климат!..
— Общаешься с природой?
От неожиданности Роан так быстро повернулась, что споткнулась о какую-то корягу и едва не упала. Твердая рука Ардена вовремя подхватила ее под локоть. Роан удалось быстро прийти в себя.
— Нет, я просто думала, что розы необходимо подрезать.
— Интересно, откуда такие познания? Ты что, практиковалась в садоводстве?
— Естественно, — холодно отозвалась Роан, — и не только в этом. Могу даже кое-чему научить двух-трех бывших бойскаутов.
— Вот в этом я нисколько не сомневаюсь.
— Ну что, потрем, как первобытные люди, палочки?
— Думаешь, вспыхнет огонь?
От негодования Роан топнула ногой, круто повернулась и пошла по обсаженной соснами аллее, ведущей к океану.
Взобравшись на поросший кустарником холм, она остановилась и зачарованно распахнула глаза. Это было прекрасно. На берегу наверняка росли цветы; как же здесь должно быть красиво весной и летом!
Какое великолепное воздействие оказывает на людей природа! Ну а на тебя, Арден, она воздействует? Что-то не похоже. Стал холоднее, неприступней, вызывающе независим. А сейчас идет за ней — и что же? Молчит.
Роан скосила на него глаза. По выражению лица ничего, как всегда, не скажешь. Никогда нельзя понять, о чем он в данную минуту думает, что чувствует. Он и прежде не раскрывал свое внутреннее «я», в чем и состояла одна из главных несостыковок в их отношениях.
Предприняв еще одну тщетную попытку подавить свои чувства и сделать вид, что ей абсолютно неинтересна его нынешняя жизнь, Роан улыбнулась и спросила:
— Значит, как я поняла, ты собираешься остаться холостяком?
— Почему бы и нет?
— Странно слышать это от такого пылкого мужчины. А как же Патриция? Вот уж бедняга!
— Нечего жалеть Патрицию. Беднягой ее не назовешь, если вкладывать в это слово иной смысл.
— Вот как? Она состоятельна? Тебя это, естественно, устраивает.
— Ревнуешь?
— Господи, конечно же, нет!
— А жаль. Мне бы очень хотелось взглянуть на тебя в роли разъяренной ревнивицы. Может, ты схватила бы ее за волосы, а может, даже расцарапала бы ей лицо. Как знать, Роан, это могло бы мне понравиться.
— Почему? Ты ко мне неравнодушен?
— Да нет же, нет, сколько можно повторять? Я уже говорил, что был рад от тебя избавиться.
— Говорил. Достаточно мстительные слова в устах человека, похваляющегося бесстрастным отношением ко всему и вся.
— Мстительные? — задумчиво переспросил Арден. — Ошибаешься, ради тебя не стоит тратить нервы на такие сильные эмоции.
А вот это уже удар ниже пояса. Больно, ох, как больно! Но откуда такая реакция? То, как он к ней относится, для нее не новость. Что же ее оскорбило? Равнодушный тон? То, что он задел ее гордость? Если это так, то надо немедленно взять себя в руки, чтобы не доставить ему радость.
Роан набрала в легкие воздуху и через секунду выдохнула его, после чего беззаботно произнесла:
— Ядовитое замечание. Твои стандарты не очень высоки.
— Тебе-то откуда знать? Тебя мои замечания никогда не интересовали. Ты вообще меня не понимала. Просто брала от меня все, что можно, а когда я надоел, дала мне отставку.
— Не намеренно. И, кстати, то же самое можно сказать о тебе.
— Возможно. Теперь, когда все в прошлом, легко давать безапелляционные оценки.
— Да, легко, — согласилась Роан, испытывая совершенно противоположные чувства. — Я была напугана, словно попала в западню, — тихо добавила она, — а твоя ревность и вспышки гнева только осложняли ситуацию.
— Ты великолепно сыграла, очень правдиво. — Арден сказал это так, будто и тогда, прошлым летом, не сомневался в ее неискренности. — И еще: я тебе поводов для ревности не давал.
Истинная правда, никаких поводов у нее не было… Успокойся, Роан, ты же столько раз твердила себе: никогда не нужно вспоминать то, что быльем поросло и покрылось паутиной забвения.
— А мне, может, ревности-то как раз и не хватало, — сказала она. — Был бы мотив, было бы и основание.
