Сейчас и навсегда - [10]

Широко распахнутые глаза Трикси, в которых сейчас поселилась боль, были изумительного цвета. Такой необычной, глубокой синевы, которая наводила на мысль о фиолетовых лепестках анютиных глазок. На мысль о синей птице, которую люди упорно ассоциируют со счастьем. Эти глаза словно говорили Дэниелу о чем-то таком, что он одновременно испытывал: и неловкость, и неожиданно приятное волнение.

Но нет, нет! Трикси была женщиной не его типа. Будучи убежденным в этом, Дэниел едва не хмыкнул от удивления, увидев, как она залилась жгучим румянцем от близости обнаженного по пояс мужчины.

Не трудно было понять, что Трикси естественна, скромна, без особых претензий. Она была из тех женщин, которые любят и балуют своих домашних питомцев и которые могут испечь хлеб или печенье.

Но нет, Дэниел никогда по собственной воле не станет встречаться с такой женщиной, явно склонной к домашнему уюту и семейному очагу.

Хотя Трикси и заявила о том, что хочет изменить интерьер своей спальни, там все сейчас ей очень соответствовало – и очень тонкий, нежный оттенок сиреневого, и непрактичные белые тюлевые занавески.

Да, она была до некоторой степени наивной, ее вполне можно было одурачить, обмануть, как это делали ее маленькие гостьи. Трикси совсем не походила на тех женщин, в которых Дэниел хорошо разбирался. Во всяком случае, женщина его типа никогда не взяла бы на себя заботу о чьих-то детях, особенно о таких, как эти две маленькие хулиганки, восседавшие сейчас на диване и вконец изгваздавшие его вымазанными вареньем руками.

– Конечно, я не могу допустить, чтобы вы сопровождали меня в пункт скорой помощи без рубашки, – сказала Трикси, и ее румянец стал еще гуще. – И я понимаю, что вам не хочется этого делать. Идите и надевайте вашу рубашку, потому что, наверное, я действительно не смогу вести машину. Впрочем, я могу вызвать такси.

– Ладно, – сказал Дэниел, пытаясь скрыть облегчение оттого, что этих маленьких обезьянок, перепачканных вареньем, не придется сажать в его практически новую машину, в которой сиденья вручную обшиты белой кожей и на них даже капли кофе никогда не проливалось.

– Звоните. Я подожду, пока вы это сделаете.

Трикси нахмурилась:

– В машине дети должны сидеть в специальных креслах в целях их безопасности. А в такси есть такие сиденья?

– Разве я похож на человека, который знает, оборудованы ли такси такими приспособлениями для детей? – спросил Дэниел. Женщины, с которыми он встречался, детей не имели. Никогда.

– Нет, не похож.

Трикси умудрилась сказать это так, словно обвиняла его в чем-то.

– Мне кажется, ваша сестра, которая предпочла отделаться от своих бандиток и навязала их вам, потеряла право диктовать вам, как поступать в критических ситуациях.

– Мистер Ривертон…

– Можете называть меня Дэниелом. И на «ты», – ответил он, как бы давая понять, что они, волею случая оказавшись вместе в столь странной ситуации, пусть и на недолгое время, вполне обойдутся без формальностей. В них просто не было смысла.

Трикси, немного поколебавшись, все-таки решилась:

– Хорошо, пусть будет Дэниел. Вы… ты уже можешь уйти. Я сама справлюсь со всем этим.

Что-то в том, как прозвучало его имя, вызвало в затылке Дэниела очень приятное ощущение, хотя он и пожалел, что своим предложением разрушил определенный барьер, разделявший их.

Формальности? Да он здесь даже без рубашки, а это повод куда весомее, чтобы держаться в официальных рамках. Дэниел почувствовал, что смутился. И это он, с его невозмутимой способностью не терять самообладания даже в стрессовых ситуациях!

Он с опозданием осознал, что ведет диалог с женщиной, страдающей от боли. К тому же она травмировала голову, заработав синяк, и была измучена настолько, что сомневалась, справится ли «со всем этим».

И Дэниел принял окончательное решение.

– Тогда поступим так, Трикси. Не будем больше спорить, переговоры окончены, – заявил он властным тоном. – Потому что мы… – «Мы», невольно отметил он, осталось добавить «в радости и в горе», – будем действовать вместе.

Фу ты! Что ему лезет в голову? «В радости и в горе»… В годы отрочества Дэниелу часто приходилось слышать это выражение от матери, которая всю жизнь стремилась к недосягаемой, так и не осуществленной мечте.

Вот и в последнем их разговоре что-то подобное повторилось снова:

– С Филом у нас все по-другому. Мы хотим пожениться в июне. По-моему, это чудная идея. Ничего, если вместо подружки невесты будет друг, мужчина? И что, если этим другом невесты будешь ты?

«А что, если не буду?» И Дэниел начал упорно скрываться от своей матери. Поддерживал связь с ней только с помощью СМС. Она ничего не понимала.

– С тобой все в порядке? – Мятежное выражение на лице Трикси сменилось на обеспокоенное. Зато «тобой» выговорилось без запинки.

Дэниел бросил на нее недоумевающий взгляд. Обиженная им молодая женщина спрашивает, все ли с ним хорошо.

– Чем торговаться, звонить ли в скорую помощь и что делать с этими маленькими демонами, дай мне ключи от своей машины. По-видимому, в ней есть упомянутые детские кресла.

Трикси посмотрела на Дэниела сердито, но настороженность, слава богу, исчезла из ее глаз. Ему надо было как можно скорее заняться делом. Трикси Марш с белым от боли лицом валилась с ног от усталости.