Сеятели для звёзд - [31]

— Значит, это была все-таки вода.

— Да, — подтвердил Хонат, — и в ней даже есть рыба.

— Не трать силы, Аласкон, — с упреком сказала Матилд. — Тебе нужно отдыхать, а не разговаривать.

— Я отдыхаю. Хонат, если мы будем держаться русла потока… о чем это я? Ага. Так как мы теперь знаем, что это вода, то сможем пересечь Хребет, держась берега потока. Как ты обнаружил, что это вода?

— Потерял равновесие и свалился в нее.

Аласкон тихо рассмеялся.

— В Аду не так уж плохо, верно? — сказал он. Потом вздохнул, и ветки, на которых он лежал, заскрипели.

— Матилд… Что с ним? Он умер?

— Нет… Просто он еще слабее, чем сам думает, вот и все… Хонат, если бы те, там, наверху, знали, какой ты бесстрашный…

— Я тогда был перепуган до смерти, — мрачно ответил Хонат. — Я и до сих пор трясусь.

Но ее рука вновь коснулась его руки в непроницаемой темноте, и когда он в ответ взял ее руку, настроение Хоната странным образом переменилось. Аласкон тяжело и прерывисто дышал, и Хонат и Матилд сознавали, что в эту ночь им не уснуть. Они присели рядом на плоский камень, погруженные во временный покой, и когда вход в пещеру начал проступать на фоне светлеющего неба — приближался восход красного солнца — они посмотрели друг на друга, освещенные внутренним светом своей общей тайны.

Ад, — подумал Хонат, — и в самом деле не так уж ужасен, если разобраться.

* * *

С первыми лучами белого солнца лежавший у входа в пещеру молодой саблезубый тигр поднялся, потянулся, показав набор отличных клыков, несколько мгновений неподвижно глядел на людей, потом повернулся и грациозными прыжками скрылся из виду.

Невозможно было сказать, как долго он сидел у входа в пещеру, прислушиваясь к дыханию людей. Им еще повезло, что они наткнулись на логово почти что котенка. Взрослое животное расправилось бы с ними за несколько секунд, как только его фосфоресцирующие глаза рассмотрели бы ночных пришельцев. Тигренок же, пока не имевший своей семьи, был озадачен, обнаружив свое жилище занятым, но не был расположен затевать ссору с незнакомыми существами.

Появление и исчезновение громадной кошки не столько испугало, сколько изумило Хоната — так неожиданно завершилось их ночное бдение.

Как только послышался первый стон Аласкона, Матилд вскочила и тихо подошла к больному товарищу, что-то тихо приговаривая.

Хонат, очнувшись от столбняка, последовал за ней.

На полпути к месту, где лежал Аласкон, он вдруг обо что-то споткнулся, и посмотрел себе под ноги. Это была кость животного, еще не полностью обглоданная. Очевидно, тигренок намеревался спасти от непрошенных гостей остатки своего обеда. Внутренняя поверхность кости поросла серой плесенью. Хонат, присев, оторвал немного плесени.

— Матилд, нужно приложить к ране плесень. Иногда это помогает от воспаления… Как у него дела?

— Кажется, лучше, — пробормотала Матилд. — Но жар еще держится. Не думаю, что мы сегодня сможем выйти в путь.

Хонат не знал, радоваться этому или нет. Он, конечно, спешил покинуть опасную пещеру, хотя в ней они расположились с относительным удобством. Возможно, что здесь они находятся и в достаточной безопасности, потому что низкая пещера все еще сохраняла сильный запах тигра. Возможно, местные обитатели, почуяв запах, будут держаться подальше от пещеры. Они ведь не знают, что громадная кошка была еще не взрослым чудовищем, а небольшим котенком, и что его уже там нет. Конечно, очень скоро запах станет слабее, а потом и совсем выветрится.

Но им было жизненно необходимо двинуться дальше, и если удастся, пересечь Великий Хребет. И в конце концов, снова занять свое место в мире, похожем на тот, откуда их изгнали, добиться принятия в этот новый мир, чего бы это ни стоило. Даже если существование в Аду окажется относительно легким — пока особых надежд на это не было — единственным приемлемым путем для них было возвращение в мир Вершин. Но мир этот им придется именно ЗАВОЕВАТЬ. Иначе не имело смысла все начинать. Они и без того могли оставаться в хороших отношениях с соседями в племени, оставив свой образ мыслей при себе. Но Хонат не стал молчать, так же, как и все остальные, каждый по-своему.

Извечное внутреннее противоречие между тем, что хочется делать, и тем, что НАДО делать. Оно было хорошо известно Хонату. Он понятия не имел о Канте и категорическом императиве, не знал, какая сторона его натуры в конечном итоге победит. Но злая шутка наследственности соединила чувство долга с ленивой натурой его носителя. И поэтому принимать даже малое решение было болезненно.

Но пока что выбор решения не был в его руках. Аласкон был все еще слишком слаб, чтобы отправиться в путь. Вдобавок мощные потоки солнечных лучей, пробивающихся в пещеру, стали слабее. Потом солнце пропало совсем, а небо затянуло тучами. Донесся первый раскат грома. Надвигалась гроза.

— Останемся здесь, — сказал он, — сейчас снова начнется дождь. И на этот раз он будет сильным. Тогда можно будет выйти и набрать фруктов. Дождь меня прикроет, если поблизости бродит какой-нибудь хищник. И пока идет дождь, не нужно ходить за водой к реке.

Дождь, как оказалось, продолжался весь день и даже время от времени усиливался, сплошной пеленой затягивая вход в пещеру. Шум потока превратился в рев.