Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - [76]
Дон и Деннис казались мне правильными ребятами, потому что у них там была семья, а это важно. Я думал от чистого сердца, а не с эгоистичной точки зрения банды британцев, отправляющихся в Испанию. Это не должно было стать каникулами всякого наглого хулиганья. Я мог бы заполнить до отказа парочку самолетов, но мои намерения были совсем иные. Я не собирался этого делать, чтобы не оскорбить Virgin или чтобы это не было воспринято как такая увеселительная поездка. Нет, я отнесся к делу очень серьезно. Для нас троих это, скорее, было похоже на музыкальное паломничество.
Брэнсон встретил нас в аэропорту на «роллс-ройсе» 1940-х гг. с плоской крышей. Это было просто потрясающе – ехать через Кингстон в этой абсурдно напыщенной а-ля индийский раджа машине. Ямайцы, будучи теми, кто они есть – очень громкими, – всегда выскажут тебе парочку-другую острых словечек, чувак! Казалось, на нас обрушилась стена оскорблений, цинизма и остроумия. Таково было мое знакомство с Ямайкой, и я бесконечно благодарен.
Поэтому я немного потрудился на Брэнсона, чтобы убедиться, что он обращает внимание на правильные группы. Это было захватывающе – посещать разные студии и слышать разные стили. Ходить по музыкальным магазинам да просто ввязываться во все это дело всерьез, начиная по-настоящему любить этих людей.
Открытое дружелюбие идей раста[195] было поразительным. Мне казалось, это отличный ключ к пониманию того, каким мог бы стать правильный новый мировой порядок. А ведь то время, как все прекрасно знают из их записей Боба Марли, ямайцы терпели худшее из худшего, вся эта бедность и политическое насилие, но они шли по жизни легко, с улыбкой – какое удивительное превосходство!
Посмотрите, сколько бед им пришлось пережить, чтобы стать Ямайкой, начиная с рабства. Боже мой, эти парни прошли через настоящую мясорубку. Со всеми этими спорами между Народной национальной партией (PNP) и Ямайской лейбористской партией (JLP) (или JVC, как я их называл) в стране шла гражданская война. Настоящий хаос. Когда ямаец говорит «Мир!», это обладает для меня некоторым весом, потому что они действительно очень искренне имеют это в виду. Они реально знали, что такое пережить войну. Ямайцы не трусы, они храбрые парни, храбрые мужчины, женщины и дети.
Мы открыли магазин в отеле «Шератон» в Новом Кингстоне и вскоре обнаружили, что большинство музыкантов уже знали о нас и толпами повалили, чтобы нас увидеть. Это нарушало многие социальные табу, существовавшие в то время на Ямайке, потому что вокруг растаманов сложилась очень негативная штука, они ассоциировалась с грязью и непристойностью, ленью и бродяжничеством.
Тогда вышла отличная пластинка под названием «Ain’t № 40 Leg Pon Di Dread»[196] Джорджа Нукса, ставшая ответом ужасному городскому мифу, который получил широкое распространение, – будто на пляже был найден мертвый растаман, а у него в дредах ползали сороконожки. Очевидно же, что их там не было до того, как он умер, но мы все знаем, как побеждают заголовки, и в погоне за сенсациями журналисты не обращают внимания на реальные факты.
Итак, там, на Ямайке, все полагали, будто в прическе раста прячутся всевозможные грязные насекомые, и поэтому им приходилось прятать свои дреды. Можно было попасть в тюрьму просто за то, что ходишь с непокрытой головой. Например, когда Дон прыгнул в гостиничный бассейн, поднялся крик – его волосы плавали на поверхности, в то время как остальная часть тела была в четырех футах под водой. Однако когда эти парни пришли к нам, у нас ничего такого не было. «Вы можете снять шапку… Послушайте, я тоже сниму тренч».
Я отправился туда почти без шмоток. У меня был тренч, две футболки, пара туфель на толстой подошве, широкополая шляпа, типа как у Ли Ван Клифа, – и синий бондажный пиджак, больше ничего. Я не ожидал такой жары.
Кстати, бондажный пиджак был от костюма, сделанного Вивьен для американского турне. Я настоял, чтобы на этот раз в штанах была хоть какая-то промежность! И я не хотел, чтобы молния шла с зада наперед, мне нужна была нормальная мужская молния – спереди. Плюс я не хотел какого-то идиотского маленького полотенца, я хотел килт и жакет болеро. К сожалению, к тому времени, как я добрался до Ямайки, бондажные штаны сгнили, в буквальном смысле слова, от гастролей. У меня не было ни малейшего желания их стирать, поэтому все, что осталось, – это пиджак. Пару лет назад я с большим удовольствием отправил этот пиджак в нью-йоркский музей Метрополитен, так что он совершил кругосветное путешествие.
Поход на пляж на Ямайке оборачивался настоящим кошмаром. Я довольно трепетно относился к разоблачению на публике, и я все еще остаюсь таким. Не люблю прийти на пляж и, скинув одежду, броситься в море, если только мне не предоставляется возможность сделать это очень быстро, желательно полностью одетым. Я знал, какой я белый и какие это вызовет взрывы смеха, потому что ямайцы не из тех, кто будет держать свое мнение при себе. Но я больше не мог потеть на пляже, поэтому просто взял и сделал это – снял одежду и пошел купаться. Поднявшийся вой был реально хорош. Но вполне дружелюбен, если вы правильно это понимаете. Они знали, что я чувствую себя глупо, да и так же выгляжу – я очень быстро стал красный как рак от солнца. Кроме того, для них это была зима.
Сумасшедшая, веселая, протестная, агрессивная автобиография отца британского панка Джонни Лайдона. Солист легендарной панк-группы Sex Pistols, более известный как Роттен, рассказывает полную историю своей жизни, начиная с неблагополучного детства и заканчивая годами рассвета в статусе настоящей иконы панка и культового явления в музыке, культуре и моде. Почему Роттен ненавидел Нэнси Спанжен, презирал Вивьен Вествуд, а к Сиду Вишесу относился как к ребенку? Чего Sex Pistols стоило постоянно играть с огнем и ходить по самой грани допустимого, оставаясь в топе рейтингов и под прицелом вездесущих медиа? Обо всем этом в первой автобиографии легенды.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.