Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - [170]
Свобода действий, которую они мне предоставили, была такова: ладно, делай что хочешь, но мы много тебе за это не заплатим. «Хорошо, меня это устраивает», – я вполне могу сделать отличную малобюджетную работу. Обожаю вызовы. Мне также нравились люди, которых я подобрал в свою команду: парень по имени Роб Барнетт, он был очень веселым, и еще один парнишка, Джей Блюменфилд, ставший впоследствии довольно большим продюсером и режиссером. Вместе мы просто развлекались.
Самым сложным оказалось подготовить презентационный ролик. Все проходило пафосно и совсем не весело, в этаком складском помещении студийного типа с большим экраном в задней части. Я должен был прогуливаться перед проецируемыми на него различными изображениями, лирически меля всякую чушь о том, почему эта программа будет обязательна к просмотру, хотя реальной сделанной программы еще не существовало и в помине. Это было похоже на продвижение теории еще до того, как у тебя эта теория появилась. Я понимаю, что люди, раздающие деньги, не будут ими просто так разбрасываться направо и налево, поэтому особо не стону по этому поводу. Я вроде как люблю бюджетные ограничения, я могу очень хорошо работать в таком формате, но я не могу работать в условиях ограничения содержания. Этого я никогда не приму.
И снова все свелось к проблемам, связанным с моими диалогами. «Вот список слов, которые вы не можете использовать!» Все было как обычно: «ебать, блядь, пизда, ублюдок». «Пиздюк»[396] – слово, которое никак нельзя использовать на американском телевидении. Для меня это обычное выражение: «Да заткнись ты, пиздюк!» Здесь, в Штатах, это исключительно связано с вагиной. Наверное, и в Британии тоже, но не в такой степени, типа: «Меня никогда так смертельно не оскорбляли». Уровень страха, который американцы придают этому слову, просто абсурден.
В первом же реальном эпизоде я сидел в танке и взрывал надувную куклу, на которой были надеты всякие бесценные памятные вещицы Sex Pistols. Это был один из лучших выпусков. Я всегда хотел оказаться в танке. Для шоу я использовал замечательную мелодию Алана Стивелла[397] – мне нравится музыка Алана Стивелла. Это бретонская кельтская, очень старая традиционная народная музыка, но с электрогитарами – иногда они задействованы плохо, но в основном очень интересно. Выглядит довольно кинематографично. И эта мелодия отлично сочеталась с охренительно большим танком, позвольте вам сказать. Распахать поле всеми видами бронетехники было просто моей мечтой. Мы выбрали наши цели, и, конечно же, ими оказались «взрывы из прошлого» – приветы от призраков, типа некоторых запретных пистолзовских тем, например, предполагаемая предсмертная записка Сида. Почему бы не сбросить бомбы на все это? Если кто на то и способен, так это я.
Мне бы на самом деле могла понравиться студийная аудитория, но в итоге передача превратилась в серию экранизированных эскапад – я просто шел куда-нибудь и делал разные интересные штуки, пытаясь найти людей, достойных разговора. Я мог бы поговорить и с дьяволом, но как только включалась камера, я понимал, что смотрю на человека, и мне ни капельки не интересно то, что он может сказать! Я не хотел слышать тот же самый старый ответ, который я уже знал по своим предварительным заметкам. Мне нравится элемент неожиданности, а, к сожалению, перед камерой люди становятся невероятно неестественными. Я знаю, это и со мной случается время от времени. Камеры заставляют тебя погрузиться в свои фобии.
С другой стороны, у меня появилась возможность перевернуть выпавшую мне монету, и, вместо того чтобы давать интервью людям, которых я считал полоумными, как это было в течение двадцати пяти лет, я теперь эти интервью брал. Такая смена ролей, и поначалу мне не понравилось. Ради всего этого приходилось копать глубоко внутрь себя, чтобы обнаружить мотивацию. Теперь я в полном порядке, но тогда это слишком на меня давило. Сейчас мне кажутся глупостью те проблемы – неужели, черт возьми, трудно просто сесть и задать кому-нибудь пару вопросов? Ну, в то время это было реально трудно, потому тогда все мои тревоги крутились вокруг проблем типа: «Боже мой, посмотри на этот прыщ, надо мной будут смеяться». Или, знаете: «Мои уши слишком велики для крупных планов?»
Когда мы отправились на кинофестиваль «Сандэнс», у меня на лице совершенно определенно красовалось целое созвездие гнойников. В то время у меня была серьезная пищевая аллергия, и она только усилилась от холода на сказочном горнолыжном курорте в Юте. Мы приехали туда, потому что документальный фильм о Sex Pistols «Грязь и ярость. История Sex Pistols»[398] удостоился премьеры на «Сандэнсе».
В этот фильм было вложено много труда. Мы откопали несколько потрясающих старых кадров, и все мы, «Пистолз», появились там в виде затемненных силуэтов на экране, что, думаю, случилось просто из-за слабого освещения. Нет, я шучу. Идея состояла в том, чтобы сделать что-то наподобие «Криминального патруля»[399], где информаторы специально затемняются, чтобы защитить их личность. Штука, похожая на ту, что мы провернули на обложке
Сумасшедшая, веселая, протестная, агрессивная автобиография отца британского панка Джонни Лайдона. Солист легендарной панк-группы Sex Pistols, более известный как Роттен, рассказывает полную историю своей жизни, начиная с неблагополучного детства и заканчивая годами рассвета в статусе настоящей иконы панка и культового явления в музыке, культуре и моде. Почему Роттен ненавидел Нэнси Спанжен, презирал Вивьен Вествуд, а к Сиду Вишесу относился как к ребенку? Чего Sex Pistols стоило постоянно играть с огнем и ходить по самой грани допустимого, оставаясь в топе рейтингов и под прицелом вездесущих медиа? Обо всем этом в первой автобиографии легенды.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».