Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - [155]
Дело не только в том, что фугу смертельно опасна и может убить, вкус этой штуки ужасен! Становится еще хуже, когда она проходит внутрь, так как проклятая рыбина оставляет – ух – необъяснимо плохой привкус. Не резкий, просто слегка мутный. А потом: «Рэмбо, давай еще!» Мы и не подозревали, что они убивают рыбин, которые плавают в большом аквариуме. Итак, Рэмбо отправился туда, и того, кого он выбрал, звали Счастливчиком – он жил там в течение многих лет, долгожитель в камере смертников. Необходимо иметь стеклянные защитные экраны вокруг стола, на котором разделывают фугу, потому что кровь хлещет из них фонтаном, и, если капли останутся на коже или попадут в глаза, это смертельно опасно. Лучше довериться повару!
Итак, мы съели вторую рыбину, и эффект начал проявляться. Сначала мы чувствовали себя очень бодрыми, а по возвращении в отель ощутили легкое онемение на губах, языке и на задней стенке горла. А потом, в 7 утра, мы проснулись, полные сил и энергии, почти «отскакивая от стен», как мячики. Снаружи, на улице, мы столкнулись с демонстрацией – собравшиеся митинговали против иностранцев. Я никогда раньше не видел ничего подобного в Японии. Рядом находился абсолютно фантастический храм, и каких-то бездомных выгоняли из-под мостов – совсем как в Эстонии, где людей отгоняли от нас подальше, еще до того как рухнул занавес. Япония тоже имеет свою охраняемую территорию.
В храме я увидел нереальную картину: колонну японских школьниц в одинаковых клетчатых платьях, девочки были очень маленькие и вежливые, и учителя водили их туда-сюда. Все эти картинки, вместе взятые, производили ошеломляющее впечатление, и все под этими чудесными декоративными деревьями. А потом – обратно в отель, постараться вздремнуть перед выступлением. Если уж и говорить о гастролях с «Пистолз», это были самые чудесные моменты. Вовсе не обязательно сами концерты.
«На хуй королеву!» и «Аргентина, Аргентина!» – скандировала в Буэнос-Айресе бурлящая перед нами толпа. Всегда очень живенько проявляются антианглийские настроения в Аргентине! Я постарался покричать в ответ «el Presidente» и «Долой монархию». «Рад видеть тебя снова, Аргентина!» Во имя дипломатии Рэмбо вывесил у себя в комнате табличку: «Держись подальше от моей комнаты – Джонни Рэмбо. Боже, храни Фолклендские острова!»
Этот южноамериканский этап «Грязной прибыли» должен был стать последним, и вскоре все аргентинцы начали скандировать «God Save The Queen» – какой объединяющий момент, который мог обернуться целой кучей неприятностей. Там было полно футбольных фанатов, но у нас отлично сложились отношения, и мы поддерживали друг друга дружескими оскорблениями и всякими другими штуками. Отбросив языковые и политические барьеры, начиная с той глупой, бесполезной, бессмысленной Фолклендской войны, нам удалось найти общий язык, нам и зрителям. Восхитительный опыт, который я никогда не забуду.
Последняя ночь в Чили, в Сантьяго, побила все рекорды. В воздухе чувствовалось напряжение. Глядя вниз на эту огромную площадь, можно было наблюдать, как вооруженные полицейские принимают построение и каждый час выходят в своих мундирах, при оружии, и маршируют строевым шагом вокруг площади, трубя в трубы и размахивая флагами, а затем возвращаются и плотно закрывают ворота.
Мы беспокоились: «Объявится ли кто-нибудь на концерте? Есть ли интерес к нам в Чили?» Что ж, интерес был серьезный. Потребовалось очень много времени, чтобы хотя бы приблизиться к кварталу, в котором находилась концертная площадка, а потом еще больше, чтобы попасть туда, – там собрались такие массы людей, так много самых безумных панков, которых я когда-либо видел в своей жизни. На всех концертах были полные аншлаги: чилийцы с ирокезами, по-настоящему увлеченные, бросающие вызов полиции, с водометами, стреляющими по всему кварталу. Казалось, вот-вот разразится гражданская война, но, как ни странно, в самом забавном смысле. Я вроде как ощущал себя наблюдателем всеобщего хаоса, за создание которого я сам был частично ответственен!
Мы прохлаждались в гримерке час или два, но потом – на сцене, ого-го! Рев, грохот! Это были преданные парни и девушки, этакий потрясающий зверинец всех видов. В углу справа от меня свирепость, жар воплей и криков были ПРЕВОСХОДНЫ! Буквально как в аэродинамической трубе, только очень жарко и влажно. Слава богу, ни у кого не было запаха изо рта. Справа тусовалась целая куча людей, решивших раздеться донага. Так что там были нудисты и, на возвышении, танцующие диско «куколки»: пышные прически и тонна туши на ресницах, едва заметные топики, очень короткие юбки и высоченные каблуки. А еще настоящие панки и сумасшедшие футбольные фанаты, очень маленькие дети, вопящие со слезами на глазах от счастья, – ОБОЖАЮ!
И вот выхожу я, в своем прикиде: «горячие» штанцы от Dolce & Gabbana, черный облегающий маленький пластиковый жилет, тапочки Аладдина… и волосы, выкрашенные в цвета оранжево-голубого какаду. Рэмбо называл меня Джонни Куку.
Люди хотят, чтобы Джонни Роттен был в панковских регалиях, но они должны знать: это и есть панковские регалии, если их ношу я
Сумасшедшая, веселая, протестная, агрессивная автобиография отца британского панка Джонни Лайдона. Солист легендарной панк-группы Sex Pistols, более известный как Роттен, рассказывает полную историю своей жизни, начиная с неблагополучного детства и заканчивая годами рассвета в статусе настоящей иконы панка и культового явления в музыке, культуре и моде. Почему Роттен ненавидел Нэнси Спанжен, презирал Вивьен Вествуд, а к Сиду Вишесу относился как к ребенку? Чего Sex Pistols стоило постоянно играть с огнем и ходить по самой грани допустимого, оставаясь в топе рейтингов и под прицелом вездесущих медиа? Обо всем этом в первой автобиографии легенды.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.