Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - [119]

Во время выступления на амстердамском «Парадизо» кто-то ворвался ко мне на сцену с отверткой и попытался воткнуть ее мне в спину. К счастью, он промазал, но оставил отметину. И, конечно же, немедля появились секьюрити из «Ангелов ада», которые полностью обосрались. Нет ничего уродливее, чем огромные болваны-переростки, бегающие по сцене, как Клампетты[290]. В результате воцарился настоящий хаос. На самом деле меня пырнули в спину, потому что один из охранников меня схватил. Этот дебил пытался меня защитить, но, поскольку удерживал мои руки опущенными, я не мог маневрировать, и он таким образом случайно сделал меня неподвижной мишенью для игры в дартс. Я был в ярости.

Вообще, все это довольно серьезно, если собрать воедино все нападения, которые пришлось пережить Public Image, – гораздо больше, чем у «Пистолз». Послушайте, я шел дальше, продвигал свою музыку, а эти люди хотели, чтобы я остался в прошлом. Это всегда было проблемой. Если вам не нравится то, что я делаю, прекрасно – оставьте меня в покое, двигайтесь дальше, не болтайтесь вокруг и не требуйте, чтобы я вернулся на десять шагов назад и успокоился в уютной безопасности прошлого. Этого просто не произойдет. Да, и еще следует иметь в виду, что все эти люди заплатили очень хорошие деньги, чтобы попасть в первые ряды. Я всегда настаиваю: если они реально не особо напирают, не выбрасывайте их, но чем более ты великодушен, тем более взрывными они становятся, и вскоре многие уже считают своим долгом вытворить что-нибудь этакое: «О да, пошли на концерт PiL – можно освистать солиста, забросать его всякой хренью и попытаться ударить, круто!»

Ух, в каком же мире живут эти люди? Ни один из парней, занимавшихся подобными штуками, не был тем, кого бы я назвал крутым. Это все одинокие ублюдки, снимающие по дешевке какую-нибудь дыру на двоих, которые оправдывают свою деятельность спасением мира от таких, как я, используя потрясающий повод, что я «продался», что бы это ни значило.

Концепция «продажности», кажется, выросла из The Who Sell Out, альбома The Who, – их славного стебалова над рекламой. Фотография на обложке первого альбома PiL была кивком в их сторону – наша версия Роджера Долтри, сидящего в ванне с печеными бобами Heinz! Очень продвинутая вещь для того, чтобы с ней немного поэкспериментировать – идея антирекламы. Правда, иногда некоторые из нас, людей творческих, становятся слишком продвинутыми для умственных способностей кого-то из зрителей. И да, как сказал бы Шекспир, вот в чем беда.

Ирония доставляет мне удовольствие. «This Is Not A Love Song»[291] стала для меня продолжением «Pretty Vacant». Наверное, помните – я не красавец и не пустой. «This is not» («это не») на самом деле «this is» («это»). Идея состояла в том, чтобы противостоять коммерциализации и жадности, и поэтому противопоставление в самой песне звучит так: «Счастлив иметь, не иметь – нет. / Большой бизнес очень мудрен, / Теперь у меня свой тоже заведен»[292], тогда как я относился ко всему этому с точностью до наоборот. Говоря одно, ты на самом деле подразумеваешь совсем другое. Так что «Это не песня о любви» – реально песня о любви.

Что меня действительно очень радует, так это то, что я никогда не пресмыкался перед корпоративными требованиями Брэнсона и Virgin. Я не писал песен, которые они хотели, чтобы я писал. Я не стал тем коммерческим засранцем, в которого было бы так легко превратиться под их присмотром. Сделай я так, я уже не был бы собой. Я бы поработал года два, за которые наварил бы столько денег, что мне больше не пришлось бы вообще ни с кем иметь дело. Но это неинтересно. Совсем. Я просто не могу так поступить; всему свое место.

«Love Song» не писалась специально, чтобы сбить людей с толку, но впоследствии я реально наслаждался широтой интерпретаций, а особенно интригой, которую всегда находят в таких вещах журналисты. Это меня будоражит, и я первым радостно подхвачу: «Конечно, да!» – хотя на самом деле это вовсе не «Конечно, да!». Это же песня, чего тут не понятного? Она и создана для того, чтобы провоцировать разные мысли. Я по-настоящему люблю свои попсовые песни, в них же есть слова – вслушайтесь в них, они расскажут вам всю историю. Они – словно человек, пытающийся объяснить свое место в мире и то, как он воспринимает свое непосредственное окружение. И в них всегда будет присутствовать ирония, потому что это величайшее достижение в английском языке, которого, к сожалению, не хватает в других культурах. Я точно знаю, что вы не сможете дословно перевести эти песни, например, на немецкий.

Музыка вдруг стала очень корпоративной. И примерно в это время Duran Duran выпустили сингл с видео, которое обошлось где-то в полмиллиона фунтов. Возможно, я ошибаюсь в цифрах, но что-то в этом роде. Они взяли это из ниоткуда и попали точно в цель. Видео и масштабные постановки стали теперь нормой. Из них вряд ли можно вынести что-нибудь полезное, но в то же время, должен признаться, я любил «Hungry Like The Wolf»[293]!

Много лет спустя я встретил Симона Ле Бона. Странная встреча: в 1995 г. в Лас-Вегасе открылось казино «Хард-рок»