Сэвилл - [162]

— Дня через два все пройдет, — сказала мать. — Только думай о будущем и ни о чем другом.

— Да, — сказал он.

— Вот увидишь, милый, время лечит все раны, — сказала она.

— Да, — сказал он еще раз и прикрыл глаза ладонью.

— Что-нибудь еще тебе принести? — спросила она.

— Нет. — Он отвернулся к стене.

— Ну, тогда я пойду разберусь с ними, — сказала она и встала с кровати. Дверь закрылась.

Он лежал лицом к стене, съежившись на узкой кровати, прижав руки к груди.

Снизу сквозь пол донесся голос матери.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

25

Школа была расположена на краю одного из соседних поселков — большое одноэтажное здание из красного кирпича с высокими окнами в металлических рамах и зелеными дверями. С трех сторон к нему примыкала площадка для игр, а неширокий газон перед фасадом отделял его от шоссе. Прямо перед окнами директора была клумба в форме ромба.

Позади школы вересковая пустошь тянулась до гребня холма, где виднелся ряд низких блокированных домиков. Ниже школы в глубокой ложбине, также обрамленной блокированными домами, была шахта с тремя большими копрами.

Мистер Коркоран, директор, невысокий коренастый человек с коротко подстриженными волосами и массивным лбом, в первое же утро пригласил Колина к себе в кабинет и сказал:

— Мы здесь поэзии не обучаем. А только простому практическому языку. Поэзией пусть сами занимаются. Мы, так сказать, обеспечиваем их орудиями, а остальное решают их склонности. Мы, если вам угодно, то, чем кузница была для шахты: инструменты они получают от нас, но уголь добывать должны сами.

Собственного класса ему не дали. В списке учителей он значился «подменяющим» и шел то в один класс, то в другой, куда его посылали, — чаще всего в самые слабые. Эта школа была совсем не похожа на школу короля Эдуарда.

Мальчики напоминали ему Батти и Стрингера, девочки были послушнее, хотя иногда огрызались, как те, за которыми они с Блетчли когда-то ходили в Парке. То, что он им объяснял, их не интересовало — ни мальчиков, ни девочек; со скучающим видом, развалившись на парте, они покорно списывали слова, которые не понимали и не могли даже правильно прочесть.

Он с удивлением встретил тут Стивенса — горбуна, позади которого сидел все свои школьные годы и который однажды, может быть из сочувствия, предложил дешево продать ему любую из краденых ручек. Стивенс каждое утро приезжал в школу на мотоцикле с коляской, одетый в коричневую кожаную куртку, всю в складках и трещинах на спине, в кожаном шлеме, защитных очках и шарфе, прикрывающем нижнюю часть лица. После конца занятий он иногда подвозил Колина до автобусной остановки.

— Пойми же, они принадлежат к рабочему классу, — сказал Стивенс как-то вечером, когда они шли к его мотоциклу, стоявшему позади школьного здания. — Ничто из того, чему нас обучали в школе короля Эдуарда, здесь неприложимо. — Рука в кожаном рукаве указала на мутные от сажи стекла. Во дворе гоняли мяч двое-трое школьников, задержавшихся после конца уроков. У стен громоздились кучи угля. Стивенс отбросил куски, рассыпавшиеся у колес мотоцикла. — Я просто вообразить не могу, — добавил он, — чем их можно было бы увлечь. Но во всяком случае, все, чему нас учили в школе и колледже, здесь абсолютно лишнее.

Он проверил мотоцикл, энергично нажал на стартер, взбросил свое маленькое тело в седло, затянул ремень под подбородок и подождал, чтобы Колин сел сзади. Его голос продолжал жужжать, прорываясь сквозь рев мотора. Колин не разбирал слов. Он крепко держался за Стивенса. Мотоцикл развернулся, едва не задев играющих мальчишек, и вылетел на улицу.

Время от времени Стивенс оглядывался — он продолжал говорить, спустив на шею шарф, которым обычно прикрывал рот. Но шум мотора заглушал все.

Они быстро неслись вниз к шахте и к автобусным остановкам у бетонных барьеров возле входа в шахту. Четыре года назад тут работал его отец.

Он слез с мотоцикла и поднял подножки. Стивенс посмотрел вниз, проверяя, все ли в порядке.

— Ты должен понять, — добавил он, заглушая мотор и, очевидно, продолжая речь, которую произносил, пока они ехали от школы, — что рабочий класс — явление относительно новое. Двести лет назад и даже меньше огромные скопления людей в городах и поселках вроде этого и гигантские предприятия, такие, например, как эта шахта, были бы немыслимы. По моему мнению, рабочий класс, как таковой, скоро вообще исчезнет, заменится техническими специалистами в разных областях. И весь революционный пыл, который мы одно время ассоциировали с этим классом, исчезнет навсегда. Так я оцениваю положение. — Он посмотрел на шахтеров, ожидающих в очереди автобусов. — Рабочий класс, боюсь, всего лишь временное явление, а наша работа, увы, заключается в том, чтобы отвлекать и по возможности развлекать это временное явление, пока оно по естественному ходу событий не исчезнет.

Он прибавил газа, и мотор взревел. Шахтеры оглядывались на странную фигуру в седле мотоцикла, маленькую и бесформенную.

— Вот что нас обучили делать. И за что нам платят. Но все равно в конечном счете это напрасная трата времени. Каков, собственно, итог? Еще несколько шахтеров в шахте, еще несколько разбитых голов, еще несколько сломанных рук, еще несколько трупов, извлеченных на поверхность. — Он кивнул. Теперь ему хотелось услышать ответ.