Сэвилл - [157]

— Ну, как дарвиновское происхождение видов, — говорил Блетчли, опять потея в жарком автобусе. — Одни виды приспосабливаются, другие нет. Практически, когда уголь начнут добывать исключительно машинами или вовсе от него откажутся, люди вроде Батти, его братьев и Стрингера лишатся своей функции. А с исчезновением функции исчезает и вид или те его составляющие, которые не способны найти или выработать для себя новую функцию.

Грохот автобуса снова усилился, и Блетчли вскоре умолк, довольствуясь тем, что сильно толкал Колина в бок локтем, чтобы обратить его внимание на какого-либо мужчину или женщину в проходе для иллюстрации своего тезиса, кивал и многозначительно на него поглядывал.

Мрак наконец уступил место огням поселка. Они мчались к нему все быстрее. Блетчли встал и, покачиваясь, пошел к лестнице. Автобус круто повернул перед остановкой, и Блетчли вцепился в перила обеими руками. Когда Колин вышел из автобуса, он уже стоял на тротуаре, выколачивая трубку о каблук.

Они молча шли по улице, и после каждого фонаря перед ними вырастала бесформенная тень Блетчли. Потом их обогнал мистер Блетчли на велосипеде с высоким рулем и с корзинкой у седла. После демобилизации он устроился на сортировочную станцию в соседнем поселке и часто работал в вечернюю смену, как и отец Колина. Колин кивнул ему, но Блетчли словно не увидел отца, и тот проехал мимо, точно ничего другого не ждал. На углу их улицы он медленно слез с велосипеда и, не оглянувшись, скрылся в проходе, ведущем во дворы.

— Это ведь был твой отец? — сказал Колин.

— Он работает в вечернюю, — сказал Блетчли, даже теперь словно не желая его признавать. — Сверхурочно. У меня в университете накопились кое-какие долги, — добавил он. — Вот он и старается, чтобы уплатить их.

— А ты летом работать не собираешься? — сказал Колин.

— Я это взвешивал. Но мне надо столько заниматься, что ни на какую другую работу времени не останется. В конце-то концов, — добавил он, — что еще старику делать? Заниматься вместо меня он не может, ведь так? А работа, которую способен делать он, не для меня. Во всяком случае, у него таким образом появляется цель, есть чего добиваться не ради себя.

Он снова набил свою трубку и, поднявшись к себе на крыльцо, раскурил ее. Оба остановились, каждый у своей двери. Блетчли задумчиво выпустил несколько клубов дыма.

— Бедняга Майкл, — сказал он, поглядев на дверь Ригена. — Мне кажется, все его беды восходят к тому провалу на проверочных экзаменах. Помнишь? Он еще написал сочинение про санитарку. — Он захохотал, и его громоздкая фигура, заколыхавшись, привалилась к стене. — Кстати, как твои дела? — добавил он. До сих пор он ни разу даже не поинтересовался, как прошли для Колина два последние года. — А стоящая ли это профессия, собственно говоря? Одно время я тоже подумывал о преподавании. Но знаешь, как определяют учителя? Мужчина среди детей, ребенок среди мужчин. — Однако он по-прежнему смотрел на дверь Ригена. Под дальним фонарем появился мистер Риген. Его шатало из стороны в сторону, он ухватился за фонарь, потом, сгорбившись, оперся о стену и, судорожно взмахнув рукой, двинулся к своей двери. — Ну, мне пора. Еще часок позубрю, — сказал Блетчли, и в следующую секунду в дверях возникла его мать.

— А, вот и ты, Йен, — сказала она, улыбаясь Колину. — Хорошо провел вечер, голубчик?

— Мы были в дансинге у Майкла, — сказал Блетчли, выдыхая дым прямо ей в лицо. — А вон там его отец выписывает кренделя на пути из такого же заведения, а может быть, из Шахтерского клуба. Только, думаю, он и сам не знает, откуда, если потрудиться его спросить. — Он вошел в открытую дверь и сказал из коридора: — А как насчет ужина, мам?

Изнутри дома, когда дверь уже закрылась, Колин услышал голос миссис Блетчли, голос Блетчли, потом голос его отца.

Дальше по улице распахнулась дверь Ригенов, и на крыльце появилась худая, костлявая фигура миссис Риген.

— Это ты, Брайен? — крикнула она в сторону тени, согнувшейся над сточной канавой, и, не услышав в ответ ничего, кроме оханья, спустилась на мостовую, взяла его под руку и увела в дом.

— Риген? — сказал отец, когда Колин упомянул, что видел его на улице. — Вот уж пропавший зря талант! С его умом всего можно было достигнуть. И стиль у него был, и вкус. А теперь что он такое? Из одного бара в другой на бровях добирается. Если его не выгонят, считай, что ему повезло. И это с его-то стажем! У него теперь чуть не каждую неделю путаница с ведомостями, а ведь он больше тридцати лет зарплату начисляет.

Немного погодя отец вышел через черный ход. Они услышали, как он постучал в дверь Ригенов, потом его голос, вопросительный, мягкий, почти бодрый:

— Может, помочь надо, хозяйка?

Изнутри ему что-то ответили. Он вернулся в дом, хмуро сдвинув брови.

— Нет, им от нас ничего не требуется, — сказал он. — Он валяется в кухне на полу, а она шарит по его карманам. Теперь им ничем не поможешь. Вот что значит жениться. То есть жениться не на той, — быстро добавил он, когда мать подняла голову. — Промахнись в выборе, и твоя жизнь кончена. А выбери правильно, и жизнь у тебя будет настоящая.