Северный ветер - [15]

Шрифт
Интервал

— Пятьюдесятью маузерами ты думаешь отбить царское войско? Пожалуй, наша организационная работа гораздо больше значит. Мы по крайней мере стоим на реальной почве и не питаемся зряшными надеждами. Вы говорите о силе и борьбе, но вас борьба увлекает в мир романтических иллюзий. Вы — мечтатели.

— В жизни и труде мечтатели мне милее, чем говоруны… Отбить, ты говоришь? Если и не отобьем, то во всяком случае покажем, что такое борьба и как надо драться. Предположим, эти пятьдесят погибнут, но тех пятьдесят или пятьсот тысяч, которые придут им на смену, уже не легко будет одолеть. Только такая организация борьбы имеет смысл. Ваши речи пустой звук. Говорить вы можете хоть пять лет подряд. Но все это суесловие, самообман и обман масс. Никогда даже тысячи прекрасных слов не заменят одного настоящего дела.

Мартынь грустно качает головой.

— В конце концов мы говорим на одном языке и все-таки не понимаем друг друга. Или превратно понимаем. Как бы выразиться точнее… Разногласия наши не в отдельных словах и выражениях, даже не в формулировках резолюций, а совсем в другом. В ощущениях, в психологии, во всех наших действиях. — Он спохватывается и сердито мотает головой. — Однако мы еще встретимся на общем деле. И тогда, надеюсь, поймем друг друга.

Он протягивает руку. Толстяк энергично трясет ее своей огромной белой ручищей. Лицо его по-прежнему остается неподвижным, но в мгновенном взгляде, которым он окидывает товарища, вспыхивает нечто, понятное только им.

Толстяк сухо благодарит за угощение. Глубоко засовывает руки в карманы распахнутого пальто и удаляется развинченной походкой. Сзади он похож на ястреба, привыкшего летать и поэтому неловко чувствующего себя на земле.

— Неприятный человек… — говорит Мария, глядя ему вслед, и хмурится.

Мартынь улыбается.

— Вы судите только по внешности. А если бы узнали его ближе, говорили бы иначе.

— Противный, противный, — упрямится Мария. Она горячится, будто прохожий чем-то задел, оскорбил ее лично. — Внешне противный, и слова его противные — все, все!

— Это только первое впечатление. Видели бы, как трогательно заботится он о своей старой матери и пьянчуге отце. А тот еще эксплуатирует его… — Мартынь невольно усмехается. — С пятьюдесятью маузерами он думает отбить наступление реакции, а вот с одним мерзавцем не может никак справиться… Уже лег десять, как он содержит покинутую больную женщину с ребенком и только потому, что негодяй, бросивший ее, был когда-то его другом. Он вбил себе в голову, что та под его влиянием связалась с этим подлецом… О храбрости и самоотверженности Толстяка рассказывают легенды, которых, пожалуй, вы не поймете. Вам слишком чужд тот мир, в котором действуют, живут такие люди.

— Один из героев и спасителей? — иронически замечает Ян.

Мария зябко пожимает плечами и кутается в поданную Яном шубу. Ее ничем не переубедишь.

— Маузеры — прекрасная вещь, — запрягая лошадей, вставляет Звигзне. — Если продолжать так, как до сих пор, — в перчатках, — ничего не выйдет. В Кокнесе всех отпустили, только двоих или троих убрали. Думаете, они пощадят, будут миндальничать? В таком случае вы плохо знаете их породу. Порасспросите в деревне, вам каждый скажет. Кое-кто из наших деревенских тоже воры и мошенники. Из тех, кто побывал волостным старшиной или заседателем в суде, никто с чистыми руками не ушел.

— Так вы их не проучите… — говорит Мартынь, помогая Марии сесть в повозку. — Попробуйте лучше волостное правление взять в свои руки и не подпускать их близко. Вас — большинство, вы — сила. Надо только действовать единодушно.

— Да не умеем мы действовать… — Звигзне стегает лошадей и сердито дергает вожжи. — Коли со стороны не помогут, самим нам не справиться… Куда вас черти несут! — Он дергает лошадей из стороны в сторону. Повозку сильно трясет, разговаривать невозможно.

Начинает смеркаться. С севера надвигаются густые тучи, застилая небо грязновато-серой пеленой. Кажется, пойдет снег. Сгущаются сумерки. Со стороны Даугавы поднимается туман и легкими белесыми прядями стелется по большаку. Рощи, перелески, придорожные кусты, окруженные голыми деревьями домишки и колодезные журавли — все погружается в непроницаемую вечернюю тьму.

А там, где большак сворачивает вниз, видны на Даугаве огни рыбачьих факелов. Пламя острой саблей взвилось над водой и словно вонзилось в берег. Искры разлетаются во все стороны. После каждой яркой вспышки вокруг становится еще темней.

Курземский бор на том берегу напоминает черный извилистый частокол. Но вот далеко-далеко впереди, за огнями рыбаков, занимается тусклое зарево. Одно мгновение оно стоит на месте, потом ширится по горизонту и тянется вверх. Багровое зарево заметно освещает дорогу.

— И там горит!.. — восклицает Звигзне и указывает кнутовищем в сторону.

Все смотрят туда, молчат. Багровое зарево пожара кажется особенно зловещим в черной осенней ночи.

Глядя на пожар за Даугавой, они долгое время не замечают зарева по эту сторону, которое кажется гораздо ближе. И хотя оно не такое яркое, но сквозь редкие сосны отчетливо виден полыхающий огонь. Там, где просветы шире, можно даже разглядеть, как огненные языки лижут белые каменные стены.


Еще от автора Андрей Мартынович Упит
Комедия в трех действиях

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гость доктора Мартина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На грани веков

Исторический роман народного писателя Латвии Андрея Упита состоит из четырех частей: «Под господской плетью», «Первая ночь», «На эстонском порубежье», «У ворот Риги» — и выходит в двух книгах. Автор отражает жизнь Лифляндии на рубеже XVII–XVIII веков и в годы Северной войны, когда в результате победы под Ригой русских войск над шведами Лифляндия была включена в состав Российской империи. В центре повествования судьбы владельца имения Танненгоф немецкого барона фон Брюммера и двух поколений его крепостных — кузнецов Атауга.


Земля зеленая

Роман Андрея Упита «Земля зеленая» является крупнейшим вкладом в сокровищницу многонациональной советской литературы. Произведение недаром названо энциклопедией жизни латышского народа на рубеже XIX–XX веков. Это история борьбы латышского крестьянства за клочок «земли зеленой». Остро и беспощадно вскрывает автор классовые противоречия в латышской деревне, показывает процесс ее расслоения.Будучи большим мастером-реалистом, Упит глубоко и правдиво изобразил социальную среду, в которой жили и боролись его герои, ярко обрисовал их внешний и духовный облик.


«Освобожденные»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Le trésor des humbles

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.