Северный ветер - [23]
Как сейчас… В маленьком отверстии над головой высилось звездное небо. Хан лежал на спине, раздавленный слабостью — голод, обезвоживание и нехватка кислорода постепенно сделали свое дело. Вблизи повозки зашуршала трава — кто-то сел, привалившись к колесу. Пленник не мог видеть ничего, кроме стен своей тюрьмы, но он привык смотреть ушами, ловя малейшие звуки извне, так, как это делают слепые.
— Фиона, ты? — спросил Ханлейт шепотом.
— Я.
— Кто такой мэтр Эверон, к которому меня везут?
— Жестокий человек.
— Хуже Когана?
— По-другому. Мэтр — умный.
Фиона называла глупцами всех, и такая неожиданно-высокая оценка умственных способностей ария не предвещала ничего хорошего.
— А я думал, меня везут к Императору.
— Тебя везут к Императору, — глубоко вздохнув, повторила Фиона, — но иногда дорога бывает длинной.
— Император — это мэтр Эверон?
— Эльф, тебе совсем плохо? Конечно, нет!
— Меня зовут Ханлейт, Фиона. Ты знаешь мое имя, но упорно называешь «эльфом».
— Мы не зовем по именам тех, кому суждена смерть. Так наказал мэтр. И он прав, — сказала она бесцветным голосом.
— Запри меня, и к утру все закончится.
— Нет. Твоя жизнь будет настолько долгой, насколько я смогу ее поддерживать.
— Это — не жизнь, Фиона.
— Но и не смерть. Она — конец всему: ты перестанешь дышать, а я перестану надеяться. Забыл топор палача и двор тюрьмы Эвенберга? Я — нет! Я не хочу с тобой прощаться дважды.
— На что ты надеешься? Зачем я тебе?
Фиона не стала отвечать, а Ханлейт задумался: когда он не видел ее расширенных зрачков и не чувствовал жутких прикосновений, девушка казалась обыкновенным человеком, более того, она была не глупа.
— Я запретил болтать и отираться с ним рядом, — раздался окрик Когана, — как тебя наказать за то, что снова открыла рот?
— Не знаю, сир Коган, — покорно сказала Фиона.
— Не будь ты тварью, я бы счел тебя годной для любовных утех. Говорят, рыжие горячи в постели. Я проверял, но все масти баб одинаковы. Может, мне попадались не те шлюхи? Я не чистоплюй, могу и попробовать! А?
— Как пожелаете, сир Коган.
— Вот, теперь ты отвечаешь правильно. Нет, не желаю. Ты слишком отвратительна. Но я развлекусь по-другому, так, как нравится мне. Какая длинная цепь! До огня хватит.
Раздался хлопок и лязганье — свободный конец цепи бросили в костер. Фиона вскочила и зарычала.
— Не трогай ее! — Хан несколько раз стукнул в стенку ящика.
— Давно дыма не нюхал, птичка? Синяки на девке долго не держатся, проверим, как ей пойдут ожоги. А почему вы такие друг к другу заботливые?
Человек взобрался на раму и уставился вниз, на пленника. Костлявое лицо с темными глазами навыкате осветил огонь фонаря, и Хан впервые рассмотрел Когана. Нет, они не встречались в прошлом и не имели повода считать друг друга врагами. Поведение мучителя, скорее всего, объяснялось природной склонностью к насилию. Оглядев Ханлейта с головы до ног, он мерзко осклабился и выдал:
— Я мечтаю о встрече с тобой эльф, я тебя хочу, как самую сладкую девку, что есть на свете. Ты для меня — лакомство в атласной коробке с бантиком, которое приберегли на праздник. А когда я тебя оттуда вытащу, ты проклянешь свой день рождения. Я узнаю твой запах, вымою руки твоей кровью, буду слушать твои крики, смотреть в твои глаза, полные боли. Я надеюсь, что это будет долго, я молю Создателя, чтобы ты не сдох сразу.
Коган подмигнул пленнику и глубоко вздохнул, предвкушая грядущие удовольствия.
— Зачем ты выбросил крыс? Что ты намерен есть теперь? Грызть свои пальцы?
«Он не даст мне умереть по дороге, я приеду в Аверну обязательно. А пока от этого чудовища меня защищает ящик. Напрасно Айворт отменил казнь!» — запоздало понял Хан.
— Молчи, эльф, молчи дальше. Трудные задачи заводят меня еще сильнее. До встречи, любовь моя!
Человек исчез вместе с фонарем.
— Накормите птичку, дайте воды. Нет, лучше — тиверского, — с него похмелье краше. И пусть подышит вволю всю ночь.
Внутрь клетки скинули бурдюк с вином, хлеб и жареное мясо. Ханлейт не пошевелился. Вот так он сможет помешать планам Когана! Если не есть и не пить, то живым до столицы пленник не доедет. За ним опять наблюдали.
— Он жрет?
— Нет, сир.
— Передай эльфу, что я люблю его еще больше. Имей в виду, Хранитель, будешь упираться, я раскую твою тюрьму в ближайшей деревенской кузне и накормлю насильно через оба прохода. Мэтр поймет, что я действовал по необходимости. Так мы встретимся на несколько дней раньше. Уяснил ситуацию?
— Ну, девка, намотать тебе цепь на шею? Она уже тепленькая! — обратился Коган к Фионе.
— Нет, сир Коган.
— Почему? Ночами свежо, согреешься!
— Это больно, сир Коган.
— Я знаю. Но я не слышу мольбы в твоем голосе.
— Я умоляю вас, сир Коган.
— Не верю. Не хватает страсти в просьбе и слез. В тебе всего-то красного — только кровь и волосы. И целая бочка злобы.
Коган потянул за цепь, а Фиона закричала, хватаясь руками за повозку:
— Я убью тебя! Я заставлю твою кровь кипеть, как смола в котле! Я буду убивать тебя медленно!
— Эльф, ты слышишь? Здесь все любят зверства, и только ты один — настоящая жертва. В Эрендоле тварь отбилась от рук окончательно. Еще один урок пойдет ей на пользу, — добавил он.
Как знахарка из прошлого кидает в котел заветные растения, сыпет известные лишь ей порошки и варит зелье, так и все, что встречается нам на пути служит одной цели — созданию нас как личности. Самый сложный в жизни вопрос — «кто я?» Если пытаться на него ответить, получится длинный и скучный список из перечисления должности, профессии и социального статуса. Поэтому я отвечу коротко, самую суть. Я — выдумщик.Из способности не видеть, но замечать; не слышать, а слушать рождается целый мир. Иногда он особенный и не пересекается с обыденной реальностью, но разумен и имеет свои законы.
Судьба не очень ласково обошлась с Гримбертом, маркграфом Туринским. Он многое поставил на карту в хитрой политической игре - и почти всё потерял. В прошлом властитель человеческих судеб, самоуверенный интриган и тщеславный аристократ, он лишён всех своих титулов и ослеплён, в одночасье превратившись в слепого калеку, вынужденного жить подаянием. Но маркграфа Гримберта подданные не прозвали бы Пауком, если бы он так легко поддавался отчаянию. Он знает, где-то далеко в смертельно опасных Альбах находится то, что поможет ему поквитаться с врагами за все пережитые унижения и, кто знает, может, вернуться в привычное ему место на вершине пищевой цепочки.
Смерть – не всегда конец, а рай и ад – не единственные варианты существования в посмертии. Что делать человеку, попавшему в такой вот другой, неожиданный вариант, если тот его совсем не устраивает? Как действовать в непонятной ситуации, в которой почему-то никто не спешит объяснять, кто ты теперь вообще такой, где находишься, и как отсюда выбираться? А редкие встречи с твоим тюремщиком, который по какой-то причине называет себя наставником, только рождают новые вопросы.
Я — выпускник Космоакадемии. И должен был стать офицером на одном из звездных кораблей. Но вместо этого меня отправили в распоряжение контр-адмирала Дорофеева. Моя служба в Космофлоте началась с задания, которое больше подходило для гражданского курьера.
Все события в этом тексте выдуманы и не имеют никакого отношения к известной игровой вселенной. Совпадения - случайны и не претендуют на какой-либо лор. Господам заклёпочникам и ревнителям веры - что лоялистам, что хаоситам и прочим: Не тратьте силы. Писалось для фана, не более того. Если Ваша вера сильна и всё, не совпадающее с ней ересь - не читайте. Нервы - они дороже. Ну а всем остальным - absit invidia verbo!
Не наш мир, не наша реальность, знакомые нам проблемы…Ученик старшей школы Эмильен Дано обретает свой Дар. Теперь он должен служить на благо всех Городов-под-Куполами, ведь Дар это возможность управлять энергией, которую отдает каждый горожанин на благо и во имя безопасности Города. Его ждут приключения, битвы с безумными вторженцами, и конечно же слава! Или все несколько сложнее, чем ему представлялось?
Бредёшь в глуши один, воришка? Бурчит живот и хмур твой лик? И тёмной нитью сквозь мыслишки Проник отчаяния крик? Идёт война. Ты выживаешь. Морали нет. Сам за себя. И видя вдалеке деревню, Ты предвкушаешь: «Вот судьба…» И только в глубине сознанья Инстинкта тщетный слышен вскрик: «Постой, дружище, ты же знаешь, Нутром ведь чуешь — западня». Одно селенье в чистом поле И километры пустоты. Отшельники не любят новых, А «новым» для них станешь ты. Но ты плевал на все запреты, отбросил страх, Ты хочешь жрать. И встав у дуба, зорким глазом осматриваешь Вражью рать. Сомненья заткнуты за пояс, И зреет в голове твой план. Постой, воришка! Думай здраво. Не лезь в капкан… 18+.