Северный свет - [70]

Помолчав, Соммервил ответил:

— Симпатии публики непостоянны. Положение может измениться за одни сутки. «Хронику» все еще раскупают, и мы намерены ее продавать.

— Нет, — покачал головой Генри. — Будем говорить прямо. Вы попытались заставить меня отказаться от газеты и потерпели неудачу. Ради всего святого, оставьте теперь «Северный свет» в покое!

— Я не вполне вас понимаю, — сказал Соммервил резко. — После всех трудов, какие мы затратили на Хедлстон, вы просите нас убраться восвояси, поджав хвост?

— Я прошу вас не публиковать определенный материал.

— Не публиковать материал! Мой дорогой сэр, вы меня изумляете. Наш первый принцип, наш моральный долг — никогда ничего не утаивать от читателей.

— Но ведь материал этот не представляет общественного интереса. Дело касается только меня и моей семьи.

— Мне, собственно, дорогой сэр, ничего не известно. Я даже не совсем понимаю, о чем вы говорите. С другой стороны, в Хедлстоне все, что касается вас, несомненно представляет общественный интерес. Я полагаю, что мой тамошний редактор придерживается именно этой точки зрения.

Генри почувствовал, как у него пересыхают губы.

— Речь идет о давно забытой истории, извлечь ее на свет сейчас — значит только причинить страдания многим ни в чем не повинным людям.

— О господи! — сказал Соммервил с неожиданной грубостью. — Ну что вы такое мелете? Мы живем в середине двадцатого столетия. На щепетильности теперь далеко не уедешь. В нашем деле всегда кто-то кому-то набивает шишки. Не могу же я лично просматривать каждое слово, которое попадает в «Хронику». Я вполне полагаюсь на моего редактора и предоставляю ему самому решать подобные дела.

Пейдж не смог скрыть овладевшего им чувства горечи:

— А он, разумеется, собирается предать гласности эту историю, исходя из самых высоконравственных побуждений.

Соммервил раздраженно дернулся и нетерпеливо взглянул на часы, словно собираясь положить конец разговору.

— Мой дорогой сэр, — сказал он, — с какой стати вы являетесь сюда и начинаете хныкать? Все это не имеет ко мне ровно никакого отношения. Я дал моим служащим в Хедлстоне указание вести газету по их собственному усмотрению и не могу отменять их решений. Ведь совершенно очевидно, что этот материал представляет только местный интерес и вопрос о нем решается местными работниками. А меня, как вы понимаете, это не касается, и я ничего об этом не знаю.

Он просто-напросто умыл руки. Пейдж понял, что, несмотря на свою полную беспринципность, Соммервил не снисходил до того, чтобы лично копаться в грязи, а предоставлял другим делать это за себя. Пейджа захлестнул темный бешеный гнев. Он спросил с решимостью, от которой нельзя было отмахнуться:

— Зачем вам нужен «Северный свет»?

Соммервил уже принялся было приводить в порядок бумаги на столе, но тут сразу поднял голову, заподозрив, что вопрос задан неспроста. Неужели этот ничтожный провинциал догадался, какую борьбу ему приходится вести… догадался о неудержимо возрастающих расходах, о лезущей вверх кривой выплат, о деятельности мощных концернов, которые только и думают, как бы с ним покончить? Джохем и Мигхилл собираются слиться… монополия… Флит-стрит уже столько месяцев посмеивается над его неудачной попыткой поглотить «Свет», «Аргус» приносит убытки. «Городские новости» при последнем издыхании… надо расширяться или идти ко дну. Настороженно вглядываясь в Пейджа, он ответил:

— По очень простой причине — мне надо увеличить сбыт.

— Но он и так очень велик. «Утренняя газета» расходится тиражом по меньшей мере в миллион экземпляров.

— При современной конкуренции не идти вперед значит пятиться назад.

— Под «идти вперед» вы подразумеваете увеличение тиража «Газеты» или ее двойника «Хроники»? — Пейдж, забыв о всякой осторожности и твердо решив высказать все, что думал, с трудом перевел дыхание. — В последнем номере «Обозревателя» была помещена статья о состоянии нашей прессы. Вы видели ее?

— «Обозреватель» — превосходный журнал, я его редко читаю.

— Это подробный и беспристрастный обзор. И его выводы доказывают, что наши газеты, сохраняющие свои принципиальные позиции, старающиеся развивать читателей, вытесняются низкопробными листками… газетами, цель которых — не служение обществу, а получение самой высокой прибыли, газетами, неразборчивее, глупее, вреднее, пошлее которых не сыщешь в целом свете.

Соммервил, сохраняя невозмутимость, чуть улыбнулся.

— Измышления клеветников. Очень жаль — в конце концов мы стремимся только угодить массам… создать для них… как бы это выразить… атмосферу успокоения.

— Скармливая им всяческие отбросы?

— Мы даем именно то, чего они хотят.

— Нет. — Пейдж энергично покачал головой. — Человечество вовсе не столь глупо, как вам кажется. Нельзя так легко сбросить со счета наш народ. Он обладает великими качествами: мужеством, жизнерадостностью, сердечностью, юмором — дело просто в том, что три четверти нашего населения не получают достаточного образования, чтобы противостоять вашим ухищрениям. Я не стану повторять общеизвестные истины. Ваша газета вредоносна даже не потому, что целиком заполнена эротикой, дешевыми сенсациями, не потому, что в ней столько пошлости и глупости. Страшно то, что вы искусственно насаждаете самые вопиющие предрассудки, разжигаете самые низменные страсти, цинично обливая грязью тех, кто пытается противостоять вам. Помните, что сказал Балфур