Северный свет - [5]
А страстью Генри, его религией — если угодно, его манией — была Англия, та Англия, какой она была когда-то и какой она должна стать когда-нибудь снова. Он любил свою родину глубокой любовью — даже ее почву, даже соль омывающего ее моря. Эта любовь не ослепляла его, он видел упадок, которым была отмечена вся жизнь нации со времени войны. Но ведь упадок — всего лишь временное последствие этой титанической борьбы. Это так, и не может быть иначе. Англия воспрянет вновь.
Вдали показались низкие крыши Слидона. Над молом стояло облако водяной пыли. Пейдж проехал по берегу мимо стоявших у причалов рыбачьих лодок, мимо сохнущих сетей, обогнул выбеленное известкой здание береговой охраны и повел машину по откосу к коттеджу Дэвида.
Перевалив через песчаный гребень холма, он увидел, что у калитки стоит Кора. Она была без шляпы, ветер трепал ее короткие иссиня-черные волосы, темно-красное платье облепляло стройные ноги. Вся она словно лучилась той теплотой и нежностью, которые спасли его сына; Кора обеими руками пожала его руку, и он, еще не услышав от нее ни одного слова, уже знал, что она рада ему.
— Как он? — спросил Генри.
— Молодцом всю неделю. Сейчас наверху… пишет.
Поднимаясь на крыльцо, она взглянула на окно мансарды, откуда доносились приглушенные звуки концерта Бартока[1].
— Я его позову.
Но Пейдж не хотел мешать сыну. Книга Дэвида о доисламской поэзии, заинтересовавшей его еще в Оксфорде, требовала упорного, напряженного труда. За последние полгода он самостоятельно овладел тремя арабскими диалектами и теперь переводил «Kital al Aghani»[2] — «Книгу песен». Лучше не отвлекать его. Кора заметила, что Пейдж колеблется, и улыбнулась.
— Все равно мы через полчаса будем обедать.
Она обрадовалась нарциссам гораздо больше, чем ожидал Генри. Полюбовавшись цветами и поставив их в слишком узкую для них вазочку, она повела его в сад за домом, защищенный от постоянного бриза каменной стеной, и показала, что успела сделать за последнюю неделю. Еще один клочок каменистой земли был тщательно вскопан и превращен в аккуратную грядку.
— А кто копал?
— Да уж я, само собой. — Она засмеялась счастливым смехом.
— Не слишком ли это тяжело? И уборка, и стряпня… и Дэвид.
— Да нет же. Я же вон какая сильная, и работа-то в саду мне очень уж по душе. — Она застенчиво и доверчиво взглянула на него. — Раньше-то у меня такой возможности не было.
Когда она ушла в кухню, чтобы заняться обедом, Генри стал прогуливаться по узенькой дорожке, без всякого раздражения вспоминая все эти «уж» и «то». Ну и что же? Он без колебаний предпочтет доброе сердце безупречной грамотности, особенно если женщина, о которой идет речь, — Кора. Вскоре она вышла на крыльцо и позвала его.
В парадной комнате на покрытом свежей скатертью столе были любовно разложены и расставлены ножи, вилки, фарфор — словом, все те мелочи, которые он им дарил, — а на блюде аппетитно красовался золотистый жареный цыпленок. Все, что делала Кора, она делала весело, умело и заботливо, с огромным желанием доставить удовольствие.
Они подождали несколько минут, радиола наверху умолкла, и в комнату вошел Дэвид. Он, как всегда, казался замкнутым и рассеянным, но Пейдж сразу увидел, что он в хорошем настроении. Выглядел он отлично, и хотя, как всегда, был одет странно — свитер с высоким воротом, палевые плисовые брюки и старые замшевые башмаки, — сразу бросалось в глаза, что он очень красив: такой же высокий, как Кора, но только худой — еще слишком худой, — с мягкими светлыми волосами, белой кожей, с чудесными ровными зубами.
— Как идет работа? — спросил Генри, пока Кора разрезала цыпленка.
— Неплохо. — Дэвид небрежно принял из рук жены тарелку с заманчивым крылышком, брюссельской капустой и картофельным пюре, несколько секунд разглядывал гарнир, потом рассеянно взял вилку.
— Нам в редакцию прислали новую биографию Эдварда Фицджеральда…[3]
Дэвид поднял брови.
— Я подумал, что тебе, может быть, интересно посмотреть ее, — оправдываясь, пробормотал Пейдж.
Дэвид с легкой усмешкой посмотрел на отца.
— Неужели ты поклонник Калифа Восточной Англии… человека, написавшего это неподражаемое двустишие:
Пейдж чуть заметно улыбнулся. Покровительственный тон Дэвида не был ему неприятен: ученый филолог, кончивший Оксфорд чуть ли не с высшим отличием, имел право смотреть на него сверху вниз. Самому Генри не удалось закончить образования: из-за внезапной болезни отца он должен был взять на себя руководство газетой и, хотя старался восполнить пробелы в своих знаниях, читая множество книг, все-таки не забывал, что пробыл всего два года в Эдинбургском университете, куда поступил по настоянию Роберта Пейджа, который сам там учился.
— Омар Хайям не так уж плох, — попробовал он возразить. — Рескину[4] он нравился.
Дэвид поморщился и произнес звучную арабскую фразу.
— Вот что я думаю о достопочтенном Омаре.
— А что это значит? — спросила Кора.
— Боюсь, что мы не так близко знакомы, чтобы я мог перевести вам это, — ответил Дэвид и разразился таким бурным хохотом, что Генри бросил на него быстрый встревоженный взгляд. Однако, вспомнив дни, когда его сын, погруженный в глубочайшую душевную депрессию, сидел, опустив голову, зажав руки в коленях и тупо уставившись в пол, он обрадовался и этому смеху. Хуже всего были ночи: бесконечные, бессонные ночи, пронизанные страхом перед неведомым врагом. Нельзя сказать, чтобы в армии Дэвиду пришлось тяжелее, чем другим, — он сражался на Крите и при отступлении заболел дизентерией, — и все же в нем развилась обостренная чувствительность, от которой он не мог избавиться, пока учился в Оксфорде, и которая полтора года назад привела к опасному нервному заболеванию. Невроз с параноическим уклоном, как назвал его Бард. Но Генри никак не мог согласиться с доктором, когда тот вдруг заявил, что заметил повышенную нервозность у Дэвида еще в детстве. Возмутительное утверждение, которое едва не привело к разрыву между старыми друзьями.
Самый популярный роман знаменитого прозаика Арчибальда Кронина. Многим известна английская пословица «Мой дом — моя крепость». И узнать тайны английского дома, увидеть «невидимые миру слезы» мало кому удается. Однако дом Джеймса Броуди стал не крепостью, для членов его семьи он превратился в настоящую тюрьму. Из нее вырывается старшая дочь Мэри, уезжает сын Мэт, а вот те, кто смиряется с самодурством и деспотизмом Броуди — его жена Маргарет и малышка Несси, — обречены…
Люси Мур очень счастлива: у нее есть любимый и любящий муж, очаровательный сынишка, уютный дом, сверкающий чистотой. Ее оптимизм не знает границ, и она хочет осчастливить всех вокруг себя. Люси приглашает погостить Анну, кузину мужа, не подозревая, что в ее прошлом есть тайна, бросающая тень на все семейство Мур. С появлением этой женщины чистенький, такой правильный и упорядоченный мирок Люси начинает рассыпаться подобно карточному домику. Она ищет выход из двусмысленного положения и в своем лихорадочном стремлении сохранить дом и семью совершает непоправимый поступок, который приводит к страшной трагедии… «Три любви» – еще один шедевр Кронина, написанный в великолепной повествовательной традиции романов «Замок Броуди», «Ключи Царства», «Древо Иуды». Впервые на русском языке!
«Цитадель» — одно из лучших произведений известного английского писателя А. Дж. Кронина. Главный герой — Эндрью Мэйсон — молодой талантливый врач, натура ищущая и творческая, вступает в конфликт с косным миром корыстолюбцев.
В романе "Памятник крестоносцу" известный английский писатель А. Дж. Кронин обращается к конфликту между творческой личностью и косной средой, не способной оценить ее новаторских дерзаний.Главный герой — художник, стремящийся по-новому отобразить действительность, настойчиво ищущий новые пути в искусстве, борющийся против банальности, застывших форм в искусстве, далеких и чуждых живым веяниям жизни.
К рассказам о докторе Финлее из небольшого шотландского городка, о его старшем коллеге докторе Камероне и его невозмутимой экономке Джанет Арчибальд Кронин пришел уже состоявшимся писателем, имеющим за плечами несколько романов, в том числе и прославивший его «Замок Броуди». Однако именно эти трагические, забавные и трогательные рассказы, полные колоритных персонажей, до сих пор остаются самыми популярными и известными произведениями писателя и легли в основу снятого Би-би-си очень успешного сериала, который транслировался по телевидению с 1962 по 1971 год (первые два года сценарии писал сам Кронин)
«Ключи Царства» — один из главных романов Арчибальда Кронина, образец подлинно христианской литературы. История священника Фрэнсиса Чисхолма: несчастная любовь, учеба, первый приход, проповедничество в Китае, возвращение на родину...Кронин сумел показать, что истинная кротость и смирение не отрицают, а предполагают смелость, свободу и дерзание. Вечная борьба кротости и фарисейства, смирения и жестокости, святости и мира. «Ключи Царства» — редкий пример увлекательной, осознанно христианской литературы, вышедшей действительно «легкой» (по чтению, содержание «Ключей Царства» в общем трагическое), а главное — искренней, честной, без нравоучений, хотя, может быть, и несколько сентиментальной).
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.