Северные рассказы - [33]
...мчалась, как ветер, — на тряских санках, на спине ездового оленя, за удалой собачьей сворой тунгусских лаек, — как порыв бури, торжествующая весть о новом «большом Красном законе», что везли усталые, но счастливые гонцы у себя на груди, около сердца.
Падорга!
...Вокруг чума тихо: деревья дремали на безветрии, сытые собаки, свернувшись в комок, повизгивали во сне, как вдруг из чащи на поляну вылетела потная упряжка собак и помчалась к чуму. Возница еще издали показывал хозяину чума бумажный пакет с пером куропатки. Через две минуты хозяин чума верхом на олене мчался дальше...
Падорга!
...Ночь спустилась на мхи густой, черной пеленой. Оленевод на шкурах спит... Но кто это трясет за плечо? В темноте пришелец безмолвно сует в руки сонного ненца письмо. Хозяин недоуменно ощупывает бумагу, как неожиданно рука его натыкается на перо птицы, воткнутое в угол пакета. Падорга! Через минуту эстафета мчится дальше.
Ни бездорожья, ни усталости, ни ненастья не признает северная экстренная народная эстафета — падорга. Сквозь пурги и метелицы, через ледяные заливы морей идет большая весть. От чума к чуму, от стойбища к стойбищу, из уст в уста пробирается весть во все уголки Севера. Пакет с пером птицы молниеносно доставляется, в самые дальние, оторванные уголки.
Письмо с пером птицы должно лететь, как птица!
— Удивительный народ, — рассказывали потом летчики. — Прилетаю на Толстый Нос, встречает мало народу. «Где, — спрашиваю, — народ, что-то не видно, на промыслах?». «Нет, — отвечают, — на собрании, говорку Сталина слушают». А я думал обрадовать — вот, мол, и вот, новая Конституция, читайте, обсуждайте.
— У меня еще интересней, — рассказывает другой. — Сел, а они вместо «здравствуй» письмо дают: «Обратно шибко ходи, нашу бумагу Сталину отвези». Оказывается, уже резолюцию приняли. Ну, думаю, как раз поспел.
— А между прочим, газету с проектом Конституции все забирают. Потом я в чумах у них бывал и видел — вывешивают они ее на стенках чума.
Собрание суглана эвенков на Черной Речке, обсуждавшее проект новой Сталинской Конституции, длилось шесть дней. И не было уставших. Сотни людей внимательно вслушивались в каждое слово «Большого закона». Простые и великие сталинские слова были близкими, понятными и родными.
В конце собрания слово взял старик, всеми уважаемый охотник Бенетося — «Песцовая гибель».
— Люди, — сказал он, — мой отец имел доброе богатство — славу как лучший охотник в лесах Хури-Инда. Никто из эвенков не мог бить белку только в глаз, как мой отец. Никто не мог в начале зимы ходить за диким оленем, по вязкому рыхлому снегу подряд три дня и ночи, как мой отец. Никто не мог лучше отца читать след зверя в лесах и тундре. Такой был мой отец. Мать Руно знаю плохо. Помню только, как плакала она всегда, сидя у костра, и пела печальные песни. Плакала, а слезы не текли из глаз — горе высушило их.
— Маленький я был, но помню горе, о котором плакала мать. Это горе каждую зиму приходило с Лены в станы к озеру Хури-Инда. С первыми снегами на диких нартах приезжали к нашим чумам купцы. Купцы привозили спирт, водку, бисер. Когда они приезжали, — приходило горе в чумы. Охотники шли к факторщикам с шкурками зверя и возвращались без них. За спирт, за бисер, за деревянные иконы отдавали охотники зверя. Не оставалось в стойбище пушнины — угоняли купцы на Лену, в Туруханск. Они уезжали, а горе оставалось у бедняков.
— За купцами приезжали попы-миссионеры. Они пели в чумах эвенков длинные песни, поили нас красным вином, отнимали имя и говорили, что наши боги плохие, что мы ушли теперь в новую, веселую веру. Ночами они ходили пьяные по чумам и требовали за крещение песцов и соболей.
— Сколько ни пропадал отец в тайге, сколько ни промышлял дикого, сколько ни распутывал следов песца и лисиц — все отбирали купцы и попы. Худо жили, ой, худо шибко.
— Перед смертью позвал меня отец и сказал: «Всю жизнь я ходил по тропе охоты и искал землю счастливую и свободную, как олень в тундре. Ищи и ты ее, она есть».
— Теперь эта тропа отыскалась. Тропа эта прошла и по тундре. Новый закон, который Сталин дал, — нашего народа закон. Уважать его, любить и беречь будет наш народ. Я сказал!
ПО ПОРОШЕ
(Очерк)
«Немного найдется млекопитающих, которые так резвы, непоседливы и забавны, как белка. Ее можно назвать обезьяной северных лесов».
Альфред Брэм.
Бенетося ушел далеко вперед. Временами густая тайга совершенно скрывала его низенькую сутулую фигуру и собачью нарту, скользящую по широкому следу его лыж. Несмотря на преклонный возраст, старик на ходу бойкий. Часто семеня кривыми ногами, гортанно покрикивая на упряжного пса, Бенетося быстро уходил все дальше и дальше, в глубь девственных лесов, навстречу тишине и неожиданностям.
Мы с Ялэ отстали. Грузовая нарта, порученная нашим заботам, отягощала и без того трудный путь. Ялэ шел перед санями, налегая грудью на широкий ремень, прикрепленный обоими концами к санке. На никогда не стриженной голове Ялэ беспорядочным корсарским узлом завязан белый женский платок. Широкая, не стесняющая движения тела, оленья кухлянка у пояса подхвачена широким ременным поясом. Слева на поясе на медной цепочке висит нож, отделанный костью мамонта. Сзади с ремня свисают два ослепительно белых клыка. Это зубы убитых медведей. Одиннадцатилетний мальчик — уже охотник, к его мнениям прислушиваются старые следопыты звериных жизней, его слово на суглане
«В детстве собаки были моей страстью. Сколько помню себя, я всегда хотел иметь собаку. Но родители противились, мой отец был строгим человеком и если говорил «нет» — это действительно означало нет. И все-таки несколько собак у меня было».
Сборник повестей и рассказов «Плотогоны» известного белорусского прозаика Евгения Радкевича вводит нас в мир трудовых будней и человеческих отношений инженеров, ученых, рабочих, отстаивающих свои взгляды, бросающих вызов рутине, бездушию и формализму. Книгу перевел Владимир Бжезовский — член Союза писателей, автор многих переводов с белорусского, украинского, молдавского, румынского языков.
Подарок любителям классики, у которых мало места в шкафу, — под одной обложкой собраны четыре «культовых» романа Михаила Булгакова, любимые не одним поколением читателей: «Мастер и Маргарита», «Белая гвардия», «Театральный роман» и «Жизнь господина де Мольера». Судьба каждого из этих романов сложилась непросто. Только «Белая гвардия» увидела свет при жизни писателя, остальные вышли из тени только после «оттепели» 60-х. Искусно сочетая смешное и страшное, прекрасное и жуткое, мистику и быт, Булгаков выстраивает особую реальность, неотразимо притягательную, живую и с первых же страниц близкую читателю.
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Сбежав из плена, шестнадцатилетний Володя Бойкач возвращается домой, в Дубовую Гряду. Белорусская деревня сильно изменилась с приходом фашистов, изменились ее жители: кто-то страдает под гнетом, кто-то пошел на службу к захватчикам, кто-то ищет пути к вооруженному сопротивлению.
Григорий Ершов родился в семье большевиков-подпольщиков, участников знаменитых сормовских событий, легших в основу романа М. Горького «Мать». «Холодные зори» — книга о трудном деревенском детстве Марины Борисовой и ее друзей и об их революционной деятельности на Волжских железоделательных заводах, о вооруженном восстании в 1905 году, о большевиках, возглавивших эту борьбу. Повести «Неуловимое солнышко» и «Холодные зори» объединены единой сюжетной линией, главными действующими лицами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.