Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве - [29]
Из дальнейшей переписки Юнаса Стадлинга с Софьей Андреевной, Львом Львовичем и Марией Львовной становится очевидным, что Стадлинг испытывал глубокое сострадание к русскому народу194. Семья сообщала ему, как продолжалась работа. Летом 1892 года, вернувшись из Самары в Ясную Поляну, Лев Львович пишет: «At Patrovka I received 12 more waggons of ’kukurusa’ from the Americans. It came just at time for the months of spring, when the peasants did not have much help from the Semstvos» (06.07.1892)195. Осенью Мария пишет о нерешенных проблемах: «The state of things this year in the famine stricken parts are no better, in fact worse than last. The corn is about the same, but there are not oats, and as the peasants had sold all their cattle and everything they could last year, they have nothing left now to help them, and even the roofs of their houses, pulled down then for the fuel, are not only not being covered, but are still used for heating their houses. The potatoes only are not bad, and that is all they have to feed upon. The government helps a little but much less than last year»196 (10.10.1892). Словом, бесплатным столовым пришлось продолжить работу, хотя теперь они требовались в меньшем числе деревень.
Репортажи Стадлинга из голодающей России публиковались, среди прочего, в шведской, финской, русской и американской прессе197. В 1893 году Стадлинг выпустил книгу «Från det hungrande Ryssland» («Из голодающей России»), где рассказывал о встречах с Толстым, работе с нуждающимися и положении русских сект. Слегка переработанная версия «In the Land of Tolstoy: Experiences of Famine and Misrule in Russia» («В стране Толстого: голод и беззаконие в России») вышла на английском в 1897‐м. В России воспоминания Стадлинга об участии вместе с Толстым в помощи голодающим были переизданы после 1910 года198.
В конце декабря 1894 года Стадлинг уехал в Англию для изучения кооперативного движения и опыта борьбы с бедностью. Там ему представился шанс выступить перед рабочими Ист-Энда на встрече, организованной The Friends of Russian Freedom («Друзья русской свободы»), где он рассказал о деятельности Толстого. После выступления многие ссыльные русские, в том числе Петр Кропоткин и Сергей Степняк, пришли поблагодарить шведа за его работу. Кропоткин, «невысокий, крепкий мужчина с энергичным и умным лицом», оказался большим поклонником Толстого. При других обстоятельствах Стадлинг встретился и с французским географом, писателем, анархистом Элизе Реклю, с которым они обсуждали, в частности, неудавшиеся попытки меннонитов и социалистов основать колонии в Америке. Реклю прокомментировал: «Нет, там, где сотрудничество строится не на этических, а на иных основах, строения разваливаются. Это большая ошибка социализма. Я идеалистический анархист, как и Толстой»199.
Абрагам Бунде – 1892
Из бесчисленных посетителей Толстого самым эксцентричным и незабываемым был, без сомнений, швед Абрагам Бунде (ок. 1820 – после 1893). Радикал по образу мыслей и жизни, он пришел к Толстому не как послушный ученик к мастеру, а как гуру, готовый делиться знаниями. Из-за своего провокационно асоциального поведения Бунде едва ли мог рассчитывать на всеобщую симпатию толстовского окружения; впрочем, и сам Толстой сомневался в том, как следует принимать необычного гостя.
Абрагам фон Бунде пришел в Ясную Поляну пешком в апреле 1892 года. Поскольку никого не оказалось дома, он продолжил путь до Бегичевки, толстовского центра помощи голодающим, и прибыл туда 28 апреля. Уже сама внешность этого невысокого старика привлекала внимание: огромная фетровая шляпа, длинные желтовато-седые волосы и борода, на груди распахнута выцветшая рубашка, закатанные до колен брюки и грязные босые ноги. Багаж незнакомца состоял из поношенного халата, каменной бутыли и цепочки, на которой висели часы, компас и прочие безделицы.
По другой версии, появление Бунде было еще более необычным. На нем была длинная овечья доха, и он представился единомышленником Толстого, который принял учение Толстого буквально, избавился от всего ненужного и свел питание к минимуму. Доху он носит только потому, что боится холода, когда же под изумленным взглядом Толстого швед ее снял, то остался совершенно голым200.
Очевидец события Екатерина Раевская, хозяйка соседнего имения, не могла найти слов для того, чтобы передать первое впечатление, потому что «то, что я увидала, было отвратительнее всякого описания. Это грязное существо поднялось на ступеньки террасы и, не поклонившись нам, прошло мимо и уселось тут же на стул, где скорчилось и заснуло»201. В ее представлении место Бунде было в зверинце, а не в комнате с мебелью.
История жизни гостя (в его собственном изложении и в восприятии другими) была такой же странной, как и его наружность. Он представлялся шведским дворянином202, который в юные годы уехал в Америку. Там он обзавелся состоянием и семьей. О морали он задумался, когда поймал себя на том, что делает значительные скидки состоятельным клиентам, но ни цента не уступает беднякам, делающим мелкие покупки. Вывод о том, что торговля основана на несправедливости, заставил его ликвидировать предприятие и начать сдавать бедным квартиры в аренду. Но и здесь он получил урок, случайно услышав, как один из постояльцев называет его «кровопийцей», который наживается на чужих бедах. Бунде усмотрел неправоту и в этой затее и решил сдавать жилье бесплатно. Но вместо слов благодарности услышал упреки в том, что ничего не возместил жильцам за те годы, когда они отдавали ему за постой последние деньги.
