Северное буги - [24]

Очнулся я с тяжелой головой. Автобус ровно гудел мотором, накручивая километры по белой зимней дороге. Один мужчина будничным, бесцветным голосом рассказывал другому, что он-де знает отличное место, где можно набрать черемши, это место находится на озере Очан, там же водятся очень крупные караси и что озерные караси немного золотистые, а речные немного серебристые. Еще он сказал, что добраться до черемши можно только через сопки, покрытые марью. А другой ему отвечал, что, мол, понятно, что к чему, но, видимо, идти через прошлогоднюю сухую марь, да еще и по рыхлому снегу не так-то просто; а первый собеседник оживился и сказал «да уж!» и еще что в начале прошлого апреля был самый-самый улов на карасей, что мужики идут в валенках по хлябям и тащат сети, и тогда карасей было действительно навалом, еще он рассказал, как ехал мимо села Очан (что на том озере) и взял с собой попутчиков до города, а те отблагодарили его двумя мешками карасей.

От коньяка и короткого сна меня совсем разморило, так что на остановке я не стал выходить из автобуса. До самого стратегического амурского моста я дремал и слушал Чижа. Было уже совсем темно. Когда проехали мост, все оживились и стали вглядываться в россыпь огней родного города.

— Ну, вот и добрались, — с облегчением сказал мужчина, рассказывавший про Очан.

Минут через десять мы были на месте. На остановке нас встретили холод и ровный снегопад. Подняв воротник, я пошел домой. Достав телефон, набрал номер Ани.

— Володя?

— Привет, красавица, с прошедшим тебя. Извини, не мог позвонить, буря такая.

— Ты сам-то жив?

— Жив, раз с тобой говорю. Завалило нас там снегом по самое не хочу. Сегодня только выбрались.

— Отдохнул?

— Да. Хорошо. Старых всех встретил и прочее.

— И прочее?

— И прочее. Ты-то как?

— Хорошо, лежу, телевизор смотрю. Петросяна.

— Без прочего?

— Ну почему же, было. Чем я хуже тебя?

— Ну и хорошо.

— Володя, приезжай, а?

— Честно говоря, я и рассчитывал на приглашение. Что купить?

— Купи вина, оливок, сыра, салатов каких-нибудь, пельменей можешь, фруктов возьми, и не вина, а лучше мартини. — Она уже смеялась от своей бессовестности, она знала, что мне это приятно. — А! Тортик «Прагу», конфет с ромом, э-э-э, баночку креветок, только в томате не бери, ну и сам посмотри, что захочешь.

— Пиццу взять? — смеялся я.

— О! Володенька, какой ты молодец! Пиццу, пиццу в студию!

— Все?

— Пока все.

Идя по прямой, я зашел в супермаркет, купил все, что она наговорила. На выходе купил букет хризантем. Потом поймал такси и поехал к ней. По дороге, по сложившемуся обычаю, мне позвонили, ошибившись номером, и пригрозили тем, что за такие выходки мне оторвут голову, что если я еще раз кину своих товарищей мерзнуть на трассе, что если еще один хотя бы даже незначительный прокол, и я буду жалеть не только о том, что родился, но и о том, что вообще на Земле зародилась жизнь. Я поежился от этих наездов и очень живо представил себе, как все эти неприятности обрушатся на моего недавнего сотрапезника. Я уже немного разбирался в тех делах, на которых подводил этого самого Диму, и, как я понял, сейчас мне звонил уже непосредственно комбат. Я даже немного струхнул и подумал, не перегнул ли я палку.

— Извини, — сказал я, — больше этого не повторится.

— Засунь свои извинения… я завтра, чтоб на офис. Отбой. — В трубке послышались гудки.

За считанные секунды я поднялся на девятый этаж. Руки были заняты, и я постучал ногой. Аня тут же открыла, как будто стояла за дверью.

— Ну, здравствуй! — сказал я.

— Здравствуй. — Она взяла из моих холодных пальцев хризантемы.

Через час мы лежали с ней на ковре. Рядом стояла почти непочатая бутылка мартини. На стеклянном журнальном столике лежало несколько оставшихся кусочков торта, что-то еще.

— Ты ее любишь? — спросила Аня.

— Мне очень хорошо с ней, очень по-свойски.

— Я рада за тебя.

— Спасибо.

— Что ты будешь делать?

— Поеду за ней. Если захочет, увезу к себе.

— А если нет?

— Не знаю. Надеюсь, что захочет.

— Хочешь, я тебе погадаю?

— Нет, спасибо. Как-нибудь сам.

— Ну, как знаешь.

— Поедешь домой?

— Спать хочу ужасно. Не против, если я останусь?

— Хорошо, я тебе постелю.

Глава 9

Рабочий посленовогодний ритм закрутил меня, словно и не было этих невероятных каникул. Я, как шахматист на пяти досках, вел несколько важных переговоров, составлял протоколы разногласий по договорам, мотался в суд и по нашим филиалам в близлежащих поселках, делал там примерно то же самое, чем меня пугал незримый комбат.

К четвергу я был как выжатый лимон и решил отдохнуть от всего. Я отправился в бар. Там было немноголюдно и тихо. Я устало смотрел на стриптизершу и рассчитывал, что уже вечером в пятницу смогу поехать в Хабаровск и что уже в эти выходные жизнь моя изменится до неузнаваемости.

Стриптизерша плавно отражала теплые цвета — игра втертого в кожу масла и светомузыки. Она проводила языком по шесту, обнимала его бедрами, крутилась вокруг шеста, показывала свой шпагат, ничком падала на сцену и изгибалась кошкой, переворачивалась на спину, поднималась подрагивающим движением. Ее волосы казались то огнем, то водорослями, то конской гривой, и все это в отточенном ритме музыки с акробатической пластикой. Из-за этих движений ее тело казалось очень упругим и жарким внутри, но в нем не чувствовалось никакой сокровенности, лишь танец очень легко вызывал ту реакцию, ради которой он и был создан. Она кувыркалась, показывая ягодицы и тонкую белую полоску стрингов между половинками, и тут же перед глазами возникали блестящие в масле груди, а потом разворот плеча, мельком обжигающий взгляд, лицо с мягкими славянскими чертами. Очень хорошо пить текилу и смотреть стриптиз.