Северная война - [20]

— Это что еще за странная притча — про новые зимние квартиры? — удивился царь голосом, в котором уже не было ни малейших следов недавнего гнева, только лишь — искреннее любопытство.

Егор вытащил еще одного стограммового красавца-ерша, ловко отцепил его с крючка, бросил в ведерко с водой и развил свою мысль:

— Объясни мне вот что, государь, мин херц, а для чего большинство наших частей воинских обретаются стационарно близ Москвы Первопрестольной? Не, а для чего?

— Ну не знаю. Наверное, для того, чтобы были всегда под рукой…

— Неправильно это! — безапелляционно заявил Егор. — Где у нас будущий театр активных военных действий? Правильно, на Балтийском побережье! Вот пусть те войска, которые постоянно будут принимать участие в этой серьезной кампании, которая, в свою очередь, наверняка затянется на долгие годы, и базируются — поближе к местам будущих боев… А именно в Пскове и Новгороде! Тем более что надо задуматься и о безопасности самих этих русских городов. Крепостные стены там давно уже требуется подновить и отремонтировать… Вот, пока воинские полки совершенствуются в своих разных умениях, в Новгороде и Пскове пусть плотники и каменщики поработают усердно. Твердыни отремонтируют, построят полноценные воинские городки…

— А что? Дельно это! — кивнул своей массивной и тяжелой головой князь-кесарь. — Зачем нашим доблестным солдатикам туда-сюда передвигаться — через полстраны? Да и за Псков с Новгородом — гораздо спокойней будет. Тогда там безбоязненно можно будет склады закладывать серьезные — для будущей войны…

Царь заинтересованно похмыкал, снова взял в руки свою удочку, брезгливо морщась, насадил на крючок свежего земляного червяка, забросил снасть в реку, после чего слегка сместил ракурс беседы:

— Маневры военные округу разорили, в город вволю набросали зажигательных гранат, корабли шведские попугали… Не, неплохо это, весело даже! И по поводу Новгорода и Пскова — все верно и дельно. Сегодня же отпишу генералу Репнину, чтобы он — вместе со своей дивизией — следовал в Новгород и крепко обустраивался там… Но где же, господа мои, собственно — война? Где, я вас спрашиваю? Когда мы начнем активные воинские действия? Через год, через два, через пять-шесть?

— Опа! — Егор неожиданно выхватил из реки трехсотграммового щурка-сеголетка. — Зачем же, государь, «через год»? Я предлагаю — месяца через три-четыре, не позже! Тут от покойного генерала Франца Лефорта много бумаг осталось разных, дельных и полезных. Он, оказывается, в прибалтийских землях давно уже имел с десяток тайных и надежных осведомителей, платил им щедро — из собственного кармана… Лет пять последних генерал готовился тщательно — к жестокой войне со шведами, собирал полезную информацию. Вот, мин херц, прочел я все те бумаги, писанные его людишками, мысли смелые — сразу же и зашевелились в голове…

Петр запустил в воздух длинную матерную тираду, явно готовясь задать следующий непростой вопрос, но этот содержательный и увлекательный разговор пришлось прервать на некоторое время: со стороны яркого костра, горящего на речной каменистой отмели, где рыболовецкая «бригада» бесстрашно тягала бредень — в холоднющей осенней воде, раздались восхищенные вопли и восторженный мальчишеский визг:

— А-а-а! Сюда все, скорее, скорее! Тут — такое! А-а-а!

Побросав свои уловистые удочки, рыбаки со всех ног бросились к косе, Петр, сломя голову, несся первым, князь Ромодановский неуклюже и грузно трусил замыкающим, точно старенький и очень усталый паровоз…

— Один раз и затянули всего-то! — широко и глупо улыбнулся им навстречу Алешка Бровкин. — Метров сто двадцать — сто тридцать протянули и встали — намертво! Сперва подумали, что просто напоролись на корявую и большую корягу. Стали мы осторожно выбирать мотню бредня, а она — полным-полна! Первый раз вижу — такое рыбное изобилие…

Улов действительно впечатлял: несколько больших темно-зеленых окуней, неплохая щука, два крупных леща и — бессчетное количество очень ровных килограммовых серебристых карасей.

— Славная рыба — этот карась серебристый, очень уж быстро набирает вес! — доверительно сообщил царю Егор. — По следующей весне обязательно заведу у себя в Преображенском полку рыбные пруды. Заставлю солдат проштрафившихся — землю копать с усердием, дождусь, когда дожди до краев наполнят водой эти ямы, потом отсюда карпов привезу — в больших деревянных бочках, выпущу в пруды. Своя свежая и жирная рыба для лагеря солдатского — важное и нужное дело!

Вскоре звонкий мальчишеский визг повторился с удвоенной силой: это царевич Алексей — с полупустой корзиной в руке — вернулся из осеннего леса и со всей своей природной непосредственностью выражал бурный восторг, который потом — совершенно непоследовательно — сменился ворчливыми и гневными претензиями.

— Что, подлые вороги, не могли чуть подождать меня? — жалобно ныл царевич. — Что, трудно было? Вот же — жадины противные! — Алексей тихонько заплакал и тоненько заныл: — Хочу рыбалить! Хочу бредень тягать! Хочу! Хочу! Хочу!

«О, узнаю до боли знакомые нотки! — не удержался от ехидного замечания внутренний голос. — Сильна все же кровь романовская, дает знать о себе…»