Северная корона - [44]

Губы мужчины шевельнулись, раздался негромкий голос. Аола ответила…

— Почему теперь их не понимаем? — вырвалось у Таты.

— Они говорят между собой, а к нам мысленно не обращаются, — догадался Игорь.

Мужчина обвел эфовцев внимательным взглядом. Его глаза сощурились, стали мягче, теплее.

— Я Эон, руководитель Внешней Космической Группы, — поняли друзья его речь. Он приветственно вскинул руки. — Путь к Лоне открыт. Свободного вам пространства!

Изображение исчезло. Аола закрыла створки купола. Кресла повернулись в прежнее положение.

— Приготовьтесь! — голос Аолы прозвучал требовательно. — Начинаю переход на новую орбиту.

Какая странная мелодия! Прислушиваясь, Тата закрыла глаза. Выросшая в музыкальной семье, любящая и понимающая музыку, она старалась догадаться, что выражают непривычные звуки? Торжество могучих стихийных сил или, наоборот, победу разума над ними? А может быть, это музыкальное выражение каких-то высших неведомых чувств?..

Мощные, глубокие вздохи аккордов наполняли кабину. От них вибрировало все: корпус звездолета, кресла, окружающий воздух и даже само тело. Тате казалось, что, откликаясь на эти звуки, в ней поют чудесные струны. На душе стало радостно и легко, так легко, что впору взмахнуть руками и полететь.

Тата взглянула на Аолу. Спросить? Нет, она чем-то занята.

— Леша, как ты думаешь, что выражает музыка?

— Не знаю. Надо Леву спросить, он у нас в институте главный музыкант.

Тот не спешил с ответом. Склонив голову набок, он внимательно слушал.

— Хорошо играют, — ответил за него Прохор. — Кажется, идешь осенней зорькой по горной тайге. Кругом сопки лохматые, заросшие кедрачом, лиственницами. Скалы! А на сопках маралы ревут. — Сибиряк вздохнул и мечтательно закатил глаза.

— Маралы! — фыркнул Лева.

— Ну да. У них гон всегда в листопад бывает, — пояснил Прохор.

— Я не про то, — поморщился Лева, — пусть себе гоняются, сколько влезет. Ты пойми, дорогуша, только «маралы» и могут услышать рев в этой музыке.

Прохор обиженно отвернулся.

— Мне слышится, — продолжал Лева, — что-то ультрасовременное, вроде музыкального отображения абстрактной живописи или скульптуры…

— Ерунда! — возмущенно перебил Игорь. — У одного рев, у другого абстракция. Что за чушь! Вслушайтесь, как торжественно звучат аккорды! Тш-ш! поднял он руку. — Вот настоящий голос Вселенной! А вы, оба, — Игорь досадливо махнул рукой, — действительно маралы.

Лева открыл было рот, чтобы в отместку отпустить по адресу приятеля не менее «лестный» эпитет, но в этот момент створки купола начали расходиться. Яркий свет ворвался в кабину. Аола встала и протянула, руки навстречу открывшейся планете.

Залитая светом, купающаяся в голубом ореоле атмосферы, планета была изумительно красива. Розоватый оттенок на стороне, обращенной к Оранжевой звезде, с переходом на другую сторону постепенно белел, и там, куда зеленое солнце метало свои лучи, поверхность планеты как бы сама светилась изумрудно-бирюзовым сиянием. Пышные гаммы цветов и раскаты величественной мелодии ошеломляли, приводили в состояние экзальтации. И вот, в унисон с ними, зазвенел высокий голос.

— Привет тебе, Лона, колыбель разума, счастья и справедливости! Привет тебе, дорогая, великая Родина! — не то говорила, не то пела Аола. Ее глаза сияли. В порыве радости она была необыкновенно прекрасна.

Побледневший от волнения, Игорь буквально впился в нее взглядом. Какая совершенная, неповторимая красота!.. Нет, не то. Впечатление, которое она производит, невозможно выразить словами. О такой можно только мечтать!

Странная мелодия смолкла. В наступившей тишине зазвучала непонятная речь. Аола опустилась в кресло и сосредоточилась.

Увлеченные созерцанием планеты, друзья не заметили, как открылась дверца люка, ведущего в нижнюю часть звездолета. Оттуда вышел космонавт в серебристом скафандре. Проходя мимо них, он сделал приветственный жест и занял место рядом с Аолой.

— Кто это? — шепнула Тата.

— Наверное, кто-нибудь из команды, — так же тихо ответил Алексей.

— Сколько же их тут?

Алексей пожал плечами.

— Кто знает?

— Это Аяр. Он управляет двигателями, — громко сказала Аола.

Алексей с Татой переглянулись. Неужели она услыхала их шепот? А может быть, прочла мысли? Тата поежилась. Довольно-таки неприятно, если все, о чем думаешь, становится известно другим.

Аола перебросилась с Аяром несколькими фразами и обратилась к эфовцам:

— Приготовьтесь к появлению тяжести. Уменьшаем скорость.

Снова эластичные рычаги прижали людей к спинкам откинувшихся кресел. Взревели тормозные двигатели. Руки, ноги налились свинцом. Игорь хотел было еще раз взглянуть на удивительную планету, но не смог поднять голову, она словно приросла к подушке кресла. Дышать стало трудно. Перегрузка давила так, что темнело в глазах и путались мысли. Но вот стало легче. Игорь повернулся в сторону пульта и увидел точеный профиль Аолы, спадающую вниз пышную россыпь волос. Да, именно вниз. Теперь низ и верх обрели свои места.

Аола лежала в кресле неподвижно. Ее глаза были закрыты. Совершенно белое, без малейшего оттенка лицо производило впечатление безжизненного гипсового слепка. Что с ней? Игорь рванулся, но рычаги удержали его на месте. Собрав силы, он попытался высвободиться из крепких объятий механических рук. Все было напрасно. Ослабев, он откинулся на спинку кресла. Тело покрылось испариной. Частые удары сердца гулко отдавались в висках. «А что, если Аола не перенесла перегрузку? Она ведь такая нежная, хрупкая! — мелькали тревожные мысли. — Где же этот, как его, бортинженер, что ли?»