Северная Корея: вчера и сегодня - [51]

Нельзя не заметить, что в 1945–1946 гг. партизанская группировка была наименее влиятельной и, казалось, что большинство ее членов, несмотря на их бесспорные заслуги перед корейским коммунистическим движением, имеет весьма мало шансов на заметную карьеру (не говоря уж об установлении собственной монополии на власть). Бывшие партизаны, во-первых, в своем большинстве не имели достаточного образования. В то время как среди ведущих членов остальных группировок высшее образование было обычным явлением, если не нормой, очень немногие партизаны смогли окончить даже среднюю школу, а некоторые из них были просто неграмотны. [193] Не имели они, во-вторых, и настоящей известности в стране. Во внутренней и яньаньской группировках было немало людей, которые на протяжении долгого времени находились в центре политической и культурной жизни колониальной Кореи, деятелей, имена которых к 1945 г. немало значили для корейской интеллигенции. Напротив, большинство партизан было выходцами из бедных крестьянских семей Маньчжурии и Северной Кореи, и их имена едва ли были известны кому-либо за пределами их родных деревень. [194] В-третьих, у партизан не было и практического опыта, который был бы полезен в условиях строительства социалистической Кореи (в этом отношении советские корейцы, бывшие профессиональные управленцы и чиновники, были вне конкуренции). Конечно, партизаны имели некоторый военный опыт, но даже и он был достаточно ограничен и не всегда применим к условиям регулярной армии.

Однако, несмотря на эти очевидные недостатки, именно партизаны в конце концов вышли победителями из фракционной борьбы. Решающую роль в этом сыграло то, что советские власти сделали ставку на Ким Ир Сена, и превратили бывшего капитана Советской Армии в правителя Северной Кореи. После этого Ким Ир Сен начал последовательную борьбу за укрепление своей власти, и его опорой в этой борьбе были преданные ему бывшие партизаны. Впрочем, не только личная преданность (роль которой нельзя ни отрицать, ни преуменьшать), но и вполне материальные и карьерные интересы заставляли партизан группироваться вокруг будущего Великого вождя. Бывшим партизанам без поддержки сверху было бы невозможно конкурировать в борьбе за посты и влияние с «яньаньцами» или с советскими корейцами, многие из которых обладали и образованием, и немалым административным опытом. Ким Ир Сен также знал, что всегда может рассчитывать на безусловную поддержку своих товарищей по оружию. В шестидесятые годы члены партизанской группировки почти монополизировали высшую власть в стране, и, позднее, передали свои привилегии по наследству своим детям. Можно быть уверенным в том, что полная победа изначально слабой партизанской группировки была бы немыслимо, если бы не сознательная линия Ким Ир Сена на карьерное выдвижение в первую очередь своих былых соратников.

К концу сороковых годов Ким Ир Сен стал руководителем северокорейской партии и государства, печать все чаще стала именовать его «Вождем» (кор. сурен) — термин, ранее применявшийся по отношению к Ленину и Сталину. Однако лидерство Ким Ир Сена в конце 40-х гг. было весьма условным. С одной стороны, его жестко ограничивали советские представители и советники, без консультации с которыми не могло быть принято ни одно сколь-либо важное решение. [195] С другой стороны, Ким Ир Сену приходилось считаться с наличием в руководстве КНДР и ТПК 4 группировок и лавировать между ними при проведении тех или иных решений. Ким Ир Сен стремился к полноте власти, но получить ее он мог, лишь отделавшись от советского контроля и нейтрализовав своих возможных противников из трех «чужих» группировок. На протяжении 50-х гг. Ким Ир Сену удалось справиться с этими двумя труднейшими задачами и стать полновластным правителем Северной Кореи. То, каким образом Ким Ир Сен сумел выйти из под советского контроля — тема отдельного исследования. Здесь же нам хотелось бы сосредоточиться на том, как Ким Ир Сену и его окружению удалось разделаться с многочисленными и опасными конкурентами из других фракций тогдашнего северокорейского руководства и сосредоточить в своих руках неограниченную власть.

Различие 4 фракций было весьма четким. Конечно, возможны были и некоторые сложные случаи, когда один и тот же человек мог быть отнесен сразу к нескольким группировкам. Такой неоднозначной фигурой была, например, Пак Чжон Э (Вера Цой). Она долго жила в СССР, потом была заброшена для нелегальной работы в Корею, установила там связи с местными подпольщиками, но после Освобождения одной из первых стала ориентироваться на партизан Ким Ир Сена. Она, таким образом, может быть отнесена сразу к трем фракциям. Однако эта и еще несколько подобных ситуаций нетипичны, в целом грани между фракциями были весьма четкими и принадлежность человека к той или иной конкретной группировке обычно не вызывала сомнений ни у него самого, ни у окружающих. Это был не его выбор, а естественная производная его биографии, того, откуда в 1945–1948 гг. он прибыл в Корею, и того, что он делал до 1945 г.

До конца 1940-х гг. противоречия между 4 основными фракциями загонялись вглубь. Немалую роль играли в этом и советские власти, которые не без основания опасались обострения фракционной борьбы, и, выдвигая на первый план Ким Ир Сена и «советскую» группировку, в то самое время старались обеспечивать некоторое равновесие сил. Это равновесие очень хорошо заметно при анализе состава ЦК ТПК второго созыва, сформированного в марте 1948 г., в котором существовало чуть ли не арифметическое равенство всех 4 группировок. Особенно ярко это проявилось в его высшем, наиболее важном эшелоне, то есть в его Постоянном Комитете (так тогда называлось Политбюро). В состав Постоянного Комитета вошло 15 человек. Три группировки (советская, яньаньская и внутренняя) имели там по четыре представителя, а партизанская — три, так что равенство было просто идеальным.