Северная Африка в IV—V веках - [43]

Эта форма обеспечивала увеличение дохода землевладельца в случае расширения обрабатываемой колонами земли или ее улучшения путем ирригационных работ и вместе с тем придавала его экономическим отношениям с колонами определенную стабильность, уменьшая возможность конфликтов, связанных с колебаниями в уровне урожая и тому подобными меняющимися условиями. Поскольку собственник земли получал право на продукт труда земледельцев, он был заинтересован в том, чтобы объем этого поступающего ему продукта определялся известными постоянно действующими нормами, что способствовало упрочению существующих отношений. В данном случае действовала та же экономическая закономерность, которая обусловливала в период раннего европейского средневековья господствующую роль традиции и обычая при определении повинностей феодально-зависимых крестьян. Предпосылкой подобных отношений является примитивность хозяйственных условий, составляющих их базис, и прежде всего натуральный характер экономики. «...При том примитивном и неразвитом состоянии, на котором покоятся это общественное производственное отношение и соответствующий ему способ производства, — писал Маркс о феодальной ренте,— традиция должна играть преобладающую роль... Урегулированность и порядок являются именно формой общественного упрочения данного способа производства и потому его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола» [314].

Традиционные нормы, регулировавшие повинности африканских колонов, разумеется, сложились не единовременно, а в результате более или менее длительного процесса. Первоначально, очевидно, эти нормы разрабатывались применительно к каждому вновь возникающему крупному {126} имению. Не исключено, что при этом использовался опыт тех отношений, которые существовали в отдельных районах в период карфагенского господства [315]. Впоследствии, по мере дальнейшего развития крупного землевладения, новые собственники земли брали за образец те нормы, которые уже действовали в ранее образовавшихся имениях. Благодаря этому традиционные уставы, или consuetudines, отдельных имений постепенно приобретали более общее значение. Нам не известны ни обстоятельства, ни время появления consuetudo Manciana, но даже те косвенные данные, которыми мы располагаем, позволяют предполагать, что он претерпел эволюцию, подобную описанной выше.

Сочетание термина consuetudo с определением Manciana, очевидно, восходящим к какому-то латинскому когномену [316], проще всего объясняется, если предположить, что мы имеем дело с установлением, родившимся в некоем частном имении и впоследствии превратившимся в норму обычного права, широко распространившуюся в провинции.

На «Манциев обычай» опирались и прокураторы императорских сальтусов, когда им предстояло провести урегулирование отношений между кондукторами и колонами. В той же связи следует, как нам кажется, понимать и упоминание lex Manciana в надписи из Айн-эль-Джемала, в которой идет речь о предоставлении земли по закону Адриана de rudibus agris. Как мы пытались показать выше, оба эти leges представляли собой акты совершенно различного характера и назначения: lex Manciana определял права {127} и обязанности колонов крупного имения, lex Hadriana — порядок предоставления в частное владение пустующих императорских земель. Понятно, что при практическом осуществлении закона Адриана возникала необходимость определить размер повинностей, выплачиваемых с вновь осваиваемых земель. Лица, которые в надписи из Айн-эль-Джемала просят предоставить им лесистые и болотистые поля, ссылаются на lex Manciana, действовавший в соседнем сальтусе (rogamus... dare nobis eos agros, qui sunt in paludibus et in silvestribus, instituendos olivetis et vineis, lege Manciana condicione [s]altus Neroniani vicini nobis). Этой ссылкой они, как мы думаем, указывали на повинности, которые заранее соглашаются выплачивать с полученной земли. Это предположение подтверждается дальнейшим текстом надписи. Прокураторы Адриана, отвечая просителям, указывают, что те должны давать с занятой ими земли третью долю урожая, которая обычно дается: qua[e dari sole]nt tertias partes fructuu[m] dabit (CIL, VIII, 25943, III, 4—6). Тот «обычный» размер повинностей, который выплачивают колоны и который распространяется на лиц, занявших землю по закону Адриана, несомненно, определен «Манциевым обычаем» (consuetudine Manciana): в надписи из Хенхир-Меттиха говорится об уплате колонами именно третьей части урожая винограда («вина из чана») и олив. В самом конце надписи из Айн-эль-Джемала lex Manciana упоминается еще раз: императорские прокураторы указывают, что не следует препятствовать желающим обрабатывать неосвоенные поля lege Manciana (т. е. при условии выплаты повинностей, предусмотренных в lex Manciana). Таким образом, здесь перед нами еще один случай применения традиционных, обычных норм к регулированию вновь возникающих отношений: consuetudo Manciana хорошо знаком и местному земледельческому населению, и императорским прокураторам и служит поэтому естественной основой при определении повинностей новой категории владельцев императорской земли. В целом надпись из Айн-эль-Джемала подтверждает характер lex Manciana как образцового поместного устава.