Север. Восходят звезды - [74]

В итоге ему оставалось только одно: попытаться быть честным.

– Тебе вообще нравится имя Мэй? – вздохнул он. Она не шелохнулась. – Ладно, будем считать, что подходит, лучше я все равно не придумаю. Я понятия не имею, как разговаривать с тобой, Мэй, и что делать дальше. Я пытаюсь воспринимать тебя как отдельное существо, но я ведь все равно помню, что ты – мой меч! Даже если Хорана права, почему энергия бытия оживила только тебя? Почему Фрагарах, Балисарда и Непогрешимый так и остались простым оружием?

Продолжая смотреть на него немигающим взглядом, серая девушка шагнула к нему. Неоту захотелось отпрянуть, но он сдержал себя, и не только потому, что в маленькой комнате не было места для побега. Хорана сказала верно, Юучи Йосаму – часть него, от этого не убежишь. Поэтому он замер на месте, позволив серой девушке приблизиться к нему.

Она могла ударить его – и не ударила. Она протянула к нему обе руки, и Неот почувствовал, как его висков касаются ее тонкие пальцы.

А потом мир просто исчез.

…Он снова был под водой, в непроглядной черноте. Это был знакомый ему мир Земли, и вместе с ним другой, тот, в который людям хода нет. Здесь глубина, здесь плавают рыбы, здесь рождаются и умирают – потому что все остальное им недоступно. Жить дольше, чем другие, позволяет только сила.

И у глубоководного дракона эта сила есть. Он – хищник воды, сильный и смертоносный, его челюсти могут уничтожить все живое и мертвое, он – царь над царями и хозяин всего под водой…

Вот теперь Неот не выдержал, отшатнулся и изумленно посмотрел в непроницаемые глаза серой девушки.

– Это была ты? – прошептал он. – То существо, что мне снилось… Это была ты!

Она не подтвердила и не отрицала это, но он, на самом-то деле, и не нуждался в ответе – он уже получил его.

Вот чем Юучи Йосаму отличался от другого оружия, доверенного Неоту. Не возрастом, не силой, не кровожадностью… Просто в основе этого артефакта с самого начала было живое существо. И когда Неот оказался в энергии бытия, жизнь, еще теплившаяся в мече жалкой искоркой, откликнулась на зов Междумирья – даже сотни лет спустя.

Но как это возможно?

Она не могла ответить ему, но она по-прежнему тянула к нему руки. Она не убирала пальцы, это он отстранился от нее, и теперь она терпеливо ждала, когда он будет готов вернуться. Мэй – а он уже приучал себя думать о ней как о Мэй, – хотела использовать их связь, чтобы показать ему что-то еще.

Неоту не слишком нравилось, что в последнее время в его сознание суются все подряд. Но ему нужны были ответы, и он вернулся на место, снова позволяя ей дотронуться до него.

…Он был на берегу после шторма. Море еще хмурилось, серое, бледное после ночной грозы. Небо нависло над ним тяжелыми тучами. Светлый берег был залеплен грязью, водорослями и дохлой рыбой, похоже, волны были особенно яростны в эту пору.

На берегу были двое. Глубоководный дракон, лежащий на песке, и человек в белых одеждах, склонившийся над ним.

Дракон был ранен там, на глубине, он потерпел поражение в битве со своими собратьями, потерял слишком много крови и не смог противиться воле волн. Море подхватило его, избило о камни, ломая кости в его сильном теле, и с презрением швырнуло на берег. Он умирал, он больше не был хищником, он молил человека о быстрой смерти, способной покончить с его страданиями.

Но человек в белых одеждах не спешил отпускать его в мир мертвых. В этом несчастном, страдающем существе он видел решение, которое искал уже очень давно.

Этот человек был мастером мечей, одержимым жаждой победы и тщеславием. Он мечтал создать меч, равного которому еще не было и никогда не будет. Вот только раньше он не знал, как это сделать, а теперь понял.

Он использовал челюсти глубоководного дракона, перековав их с металлом. Это было одно из самых совершенных лезвий, созданных самой природой, и, даже обратившись катаной, оно не утратило свою смертоносную силу. В итоге мастер получил меч, способный уничтожить что угодно, наделенный силой и кровожадностью глубоководной твари.

Он не знал, что в своих играх с природой он навсегда приковал душу дракона к оружию. А даже если бы знал, он бы ничего не изменил, чужая боль его не волновала. Он добился своей цели, все остальное было не важно…

Вот теперь Мэй отстранилась от него сама, она показала ему все, что хотела. Не только день своей смерти, он раскрыла ему нечто большее, он испытал и жуткий миг ее пробуждения. Уже не живая, но и не до конца мертвая, она была чужим инструментом. В прошлом свободная хищница стала той яростью, что питала Юучи Йосаму и передавалась владельцам катаны. Они сходили с ума не из-за силы меча, а из-за отчаяния запертой в нем души. Возможно, именно поэтому мудрец, судивший когда-то двух мастеров мечей, приказал уничтожить эту катану: он знал, какое страдание в ней скрыто.

Однако меч уцелел, и душа дракона была лишена шансов на свободу – до того, как попала в Междумирье. Здесь ей впервые удалось полностью ощутить себя, хотя и не так, как раньше. Ее мысли все еще были затуманены, ее сковывала ярость, однако она начинала вспоминать, что с ней случилось и кем она была раньше.