Севастопольские записки - [47]

Днем мы выходим на солнце. Погода чудесная. А морской воздух буквально пьянит. Вечерами откуда-то доносится пение. Люблю песни, особенно украинские, и сам пою. Но сейчас больше поют любовные романсы. Среди старых русских и украинских народных песен есть много о любви. В них тоже тоска, но совсем другая, как бы сказать, более человеческая. А все-таки они расслабляют. Нет, подобные песни не в моем вкусе. Но с этим ничего не поделаешь. Как говорят, дело вкуса.

Весна… Даже завязываются романы, и это закономерно. Девушек у нас в армии много. Думаю: хорошо, что я вышел из романтического возраста. Преимущество? Да. Однако спорное. Вот, например, обнаружил у себя большой недостаток — вечерами плохо вижу, часто прибегаю к лупе, когда смотрю на карту. Сказал об этом начальнику медико-санитарного отделения Д. Г. Соколовскому, а он ответил, что это от сидения в известняковых казематах при искусственном свете, и пообещал подобрать очки.

Решили начать перебазировку штаба армии в Херсонес. Переезжать будем постепенно. Вначале — менее нужные с точки зрения сегодняшнего дня отделы, за ними вся оперативная группа.

Когда планировали, как разместить штаб, командарм сказал, чтобы в штольне рядом с ним были член Военного совета, начальник штаба и оперативный отдел. Следующая штольня — штаб артиллерии и связь. Остальные — в штольнях метрах в двухстах от нас.

19 апреля началось наше переселение. Оперативный отдел будет переезжать последним, через два-три дня. Жаль покидать насиженное место, но и оставаться здесь уже нельзя. Немцы нащупали штаб, пристрелялись, могут в выгодное для них время нанести мощный авиационно-артиллерийский удар и лишить войска управления.

За три дня на Херсонес перебрались все, кроме оперативной группы. И вовремя: артналеты на командный пункт армии усилились, происходят почти каждый день. Немцы бросят снарядов 15–20 и затихнут, ведут, как выражаются артиллеристы, беспокоящий огонь. Ясно, что им стало хорошо известно место расположения штаба.

Несколько раз враг бомбил город. Разрушен институт имени Сеченова, много домов. Падали бомбы на Историческом бульваре, у панорамы обороны Севастополя и памятника русским саперам.

Воздушная разведка противника работает непрерывно, но бомбардировщики налетают не так часто: зенитчики во взаимодействии с истребительной авиацией ежедневно сбивают по одному, по два самолета противника.

На днях враг попытался совершить налет ночью. Лучи прожекторов быстро «отыскали» самолеты в темном небе. По следу трассирующих пуль было видно, что наши истребители ведут удачный огонь. Вот вспыхнул один самолет, за ним — другой. Бомбардировщики беспорядочно разбрелись по небу, сбросили бомбы где попало. Ущерба — никакого. Молодцы наши морские летчики!

А недавно на город посыпались мелкие осколочные бомбочки. Их сбрасывали в кассетах. Одна кассета не раскрылась, саперы подобрали ее, вынули бомбочки, одну разрядили и принесли нам. Оказалось, что они дистанционные, с часовым механизмом.

Пленный, захваченный разведчиками 79-й бригады в ночном поиске, утверждал, что будет применено новое мощное оружие. Какое именно, он не знает, но со слов офицеров ему известно, что, как только это оружие будет применено, Севастополь падет.

Нас больше интересовала группировка и численность войск противника, нумерация частей. Однако пленный на эти вопросы ответить не мог. Знал он только, что к Севастополю идут маршевые роты для пополнения и что роты эти имеют почти штатный состав. Никакие новые части сюда не подходили, и ни одна часть никуда не была отправлена. Он сам в январе прибыл с пополнением из Германии. Там почти ежедневно воздушные тревоги. Воюет он в составе 50-й дивизии. Вот и все, что могли мы от него узнать.

Командарм в своем приказе объявил разведчикам благодарность с поименованием каждого отличившегося и потребовал от командира 79-й бригады представить их к награде.

Приступил к выполнению своих обязанностей начальник штаба Николай Иванович Крылов. Нам, оперативникам, стало работать значительно легче. Я, например, могу чаще бывать в войсках. Вот опять занялся проверкой готовности пехоты и артиллерии к отражению воздушного десанта, уже в соответствии с новой инструкцией. Поднял полк по тревоге. Убедился, что командиры относятся к выполнению задания очень серьезно. Полк быстро изготовился, артиллеристы тоже. Можно быть уверенным, что десантники не застигнут нас врасплох.

Результаты проверки доложил командарму, члену Военного совета и начальнику штаба. Петров было усомнился: не слишком ли оптимистичны мои выводы. Но у нас критерием служит время готовности и точность выполнения. Подкрепил свой доклад данными о времени, затраченном на приведение всего полка и батарей в готовность к открытию огня, на посадку бойцов в автомашины и на следование их к месту, где враг может высадить десант.

Попутно осматривал берег моря — от мыса Херсонес до Георгиевского монастыря. Думалось: а что если противник попытается забросить здесь к нам в тыл диверсионные группы? Нужно ведь иметь более точное представление об этой местности.

У мыса Херсонес наблюдал, как катер-охотник очищал глубинными бомбами фарватер от мин, которые расставила подводная лодка врага. За катером то и дело вздымались фонтаны от взрывов глубинных бомб. Тут же курсировали торпедные катера. А дальше, в море, был слышен шум самолетов-разведчиков.