Севастопольские записки - [32]

Утром 2 февраля командарм приказал мне выехать на запасной командный пункт, расположенный в Сухарной балке, где я уже бывал, и организовать наблюдательный пункт.

— Намечаем 8 февраля провести операцию в направлении на Заланкой. Сделать все как надо. Учтите, что туда выедет адмирал Октябрьский. Он хочет лично присутствовать при наступлении, — сказал Иван Ефимович на прощанье.

3 и 4 февраля прошли в напряженной организационной работе. Наблюдательный пункт был подготовлен. Командарм после посещения 3-го и 4-го секторов осмотрел его и остался доволен. В этот же день прибыли офицеры отделов штаба, а главное — штаба артиллерии. Им ведь предстояло начинать операцию.

На фронте по-прежнему «без перемен», тихо. Машинистка отдела Люба Горбач с капитаном Безгиновым оформляют сводки. Какие интересные рефлекторные явления бывают у человека! Чтобы разбудить Любу, надо было ее трясти — так крепко она всегда спала. Но стоило Безгинову крикнуть: «Люба, сводка!» — как она моментально вскакивала и бежала к машинке.

Подписывая сводку «На фронте без перемен», я всегда думал о том, что формулировка «без перемен» не всегда точна. Ведь фронт живет напряженно. Ежедневно обстрелы, бомбардировки, поиски разведчиков, снайперские дуэли, во время которых гибнут сотни людей.

8 февраля на рассвете началась артподготовка. Давно, если не считать ночной стрельбы кораблей флота, не было такой канонады с нашей стороны.

В наступление в 3-м секторе пошли 31-й и 54-й полки Чапаевской дивизии и 3-й полк морской пехоты. Кое-где они вклинились в оборону противника, но развить успех у них не хватило сил. К вечеру бой затих. Мы вправе считать его удачным: прорыв хотя и не удался, но силы немцев были прикованы. Враг не мог теперь безнаказанно снимать войска и переправлять их на Керченский полуостров. По достоверным сведениям, полученным нами, дивизия, двигавшаяся к Феодосии, была остановлена в районе Карасубазара (Белогорск) и возвращена назад, к Севастополю. Это, собственно, была одна из основных наших целей.

На следующий день мы не возобновляли атаки.

Войска Крымского фронта перешли к обороне на Акмонайских позициях — на 18-километровом перешейке между Азовским и Черным морями. По нашим сведениям, фронт накапливает силы, подтягивает тылы и готовится к наступлению. Что произошло в Феодосии, неизвестно. Удерживают ли ее наши войска или немцы вновь захватили? Фронт сводками не балует: радиосвязь перегружена, шифровальщики тоже, а иной связи нет.

После наступления мне возвратиться в штаб не удалось. Командарм приказал оставаться на запасном командном пункте и следить за действиями противника в полосе 3-го и 4-го секторов, «держать его под наблюдением», как он выразился, и лично побывать в штабах дивизий и полков.

Сам Петров уехал в 79-ю бригаду к полковнику Потапову. К этому времени личный состав ее почти весь переменился. Все пополнение из пехоты; среди командиров тоже немало общевойсковиков. Только штаб остался из командиров береговой обороны. Замечательные работники во главе с майором Морозовым, под стать своему храброму и умному командиру. В конце февраля Морозов, к несчастью, был смертельно ранен. Заменил его В. П. Сахаров.

В эти дни авиация противника не проявляла активности. Самолеты ушли на Керчь, а отвлечь их нам нечем.

В море слышны взрывы — это катера-охотники бомбят глубинными бомбами фарватер: очищают его от донных мин и предупреждают возможное проникновение подводных лодок противника. Очевидно, ожидается приход судов, а значит, будет и почта. Письма идут к нам долго. А письма бойцам — это огромная бодрящая сила, только, конечно, не такие, как получил майор Харлашкин.

В штабе Чапаевской дивизии мне сообщили, что ранен начальник особого отдела майор Н. В. Жеглов, которого очень ценил и уважал Иван Ефимович за прямоту, честность и храбрость. С Жегловым были дружны многие офицеры дивизии. Его хорошо знали и в полках. Сейчас он в медсанбате. Надо заехать проведать.

Немцы разбомбили домик, где иногда отдыхал командарм. Его, к счастью, там не было. Бомба, вероятно, была весом до полутонны, так как на месте, где стоял домик, — солидная воронка. После этого Иван Ефимович совсем перебрался в свой каземат.

План инженерных сооружений обороны, утвержденный Октябрьским и Петровым, продолжает энергично осуществляться. Создаются противопехотные и противотанковые минные поля, строятся проволочные заграждения, устанавливаются железобетонные огневые точки. Вся тяжесть организации работ ложится на нашего армейского инженера полковника Кедринского, высокообразованного, в высшей степени культурного человека. Саперы работают хорошо, но доставленные инженерной группой Генерального штаба средства заграждения уже на исходе. Городской комитет партии и городской комитет обороны активно помогают им, мобилизуя все местные ресурсы. Ежевечерне начальник штаба инженерной группы полковник Е. В. Леошеня и полковник Г. П. Кедринский докладывают Петрову о выполненных работах, многие из которых, в частности перед передним краем, можно было вести только ночью. Наша отчетная карта все более и более заполнялась условными знаками оборонительных сооружений.