Севастопольская девчонка - [2]

Шрифт
Интервал

Но тетя Вера тоже начала подниматься. Не могла же она, в самом деле, оставить меня в покое!

Я остановилась у двери. Голос у нее такой, что ее, с балкона в трех соседних квартирах будет слышно. А того, что говорит, тетя Вера никогда не стесняется.

С нашего балкона, если смотреть направо, бухта, как на ладони, видна. Когда корабли выходят на учение, кажется, что матросов у лееров в лицо различаешь — так все близко. Но если не выходить на балкон, а смотреть вот так, через стекла в двери, прямо, то перед глазами только одна рыночная площадь. Большая. Вся залитая чистым асфальтом. С двумя застекленными павильонами и длинными крытыми рядами.

Ненавижу рынок.

— Тетя Вера, — сказала я, — я знаю: провалилась — сама виновата. Но я не пойду в физкультурный. Пусть Лена одна едет.

— Да почему же не хочешь! — встрепенулась тетя Вера, и три ее подбородка колыхнулись в поступательном движении от верхнего к нижнему. — Ты же спорт любишь!

— Люблю… — я была такой серьезной, какой была только раз в жизни: два часа назад, в институте, когда уже поняла, что не успею решить эту дрянную задачу с биномом Ньютона, но все торопилась и все надеялась. — Понимаете, тетя Вера, спорт — это все-таки игра. Я ничего не говорю — пусть другие, как хотят, поступают. Но мне, что в физкультурный идти, что никуда не идти — все равно. Не убеждайте маму. Она сегодня и так расстроится из-за меня.

Сказала и пожалела. Сразу пожалела, что говорила с ней серьезно. Мои слова заставили ее лишь всю насторожиться и подобраться, как случайная пристрелка настораживает противника. Я поняла, что теперь она внутренне вооружается и на каждое мое слово скажет маме десять своих. Она убедилась, что на балкон я не выйду, и уселась по-прежнему плотно — охнули пружины дивана.

За что я ненавижу рынок, так это за то, что сюда сплошным потоком идут и идут одни женщины. Мужчины редко бывают, так, один на сто. Никому в жизни не приходится так часто выгадывать, выторговывать, экономить, сохранять копейку, как женщинам. И никто не прогадывает, не теряет в жизни так много, как они.

— Ладно, я тебе зла не желаю, — вдруг искренне сказала тетя Вера. Честное слово, искренне. У нее даже лицо в эту минуту стало другим. До этого все в нем было что-то себе на уме. Теперь же стало добрым и открытым. Я, наверное, сама — дрянь. Право, так. В ту минуту, когда я услышала эти слова: «Я тебе зла не желаю», — у меня даже в сердце кольнуло.

— Иди и ты на факультет лечебной физкультуры, курортологии, — согласилась тетя Вера. — Будешь курортным врачом, сама жизнь проживешь, как кот в масле, и отец с матерью к тебе будут каждый отпуск ездить. Я сначала, сама знаешь, как за Лену расстроилась. А как узнала про этот институт, да про этот факультет, думаю: вот счастье-то, что Лена провалилась.

Я отвернулась. Но через стекло только и виден был все тот же рынок. Противно…

Понимаете, торгуется…

Врач-курортолог в представлении тети Веры — это «мозговая косточка», из-за которой не стыдно хоть всю очередь надуть. Знаете, почему она говорила: «А ты на основной факультет пойдешь?» — Это она отводила меня от лечебного факультета, старательно отводила. Конечно, знай она, что одна такая «мозговая косточка» наверняка ее Ленке достанется, вторую она, чем чужим, лучше бы мне отдала: как-никак двоюродная племянница. Ну, а вдруг на нас с Ленкой придется одна «мозговая косточка»! Тогда как? Ведь училась-то я всегда лучше Ленки.

Это ей Ленку одну страшно отпускать. Ленка уедет и письма не напишет. У Ленки это запросто. К тому же Ленка ни один экзамен без моей помощи не сдавала.

Вот тетя Вера теперь и торгуется со мной. Не удалось взять по дешевке — добавила мне рубль. Тычет этим рублем под нос, в глаза; разнюхай, мол, рассмотри, разгляди.

Представляете, как она будет маму убеждать, если она для меня даже лечебного факультета не пожалела!

— Эх, Женька, Женька, — говорила тетя Вера, делая вид, что она не злится. Но я-то видела, что она злится. — Чтобы быть строителем, надо иметь призвание. Без призвания не помотаешься целый день на солнце, в жаре, в пыли, в цементе. А чтобы быть курортологом, нужно не призвание, а всего-навсего счастье. Ты, Женька, еще дура. Все мы в семнадцать дураки…

— Сомневаюсь… — буркнула я.

— В чем? Что курортологом…

— Нет! Что в сорок пять мы всегда умнее, чем в семнадцать. Бывает так, бывает иначе. По всякому бывает…

У тети Веры даже глаза остановились. Как будто она смотрела-смотрела на меня целый час, а увидела только в эту минуту.

— Тетя Вера… — решилась я… — ну, пожалуйста… ну, мне одной побыть хочется. Не каждый же день в жизни проваливаешься на экзаменах!

— Выгоняешь? — изумилась тетя Вера. И три ее подбородка опять колыхнулись в том же поступательном движении от верхнего к нижнему.

Вот попробуй объясни что-нибудь!

Разжались и прямо-таки вздохнули пружины дивана. Это тетя Вера поднялась. Она с достоинством донесла свое тело до двери. Но потом остановилась. Я знала: ей очень не хочется отступаться от меня. Взгляни я на нее сейчас повиноватее, она вернется, перевернет передо мной «рубль» другой стороной и опять начнет соблазнять. Я смотрела на нее и думала: буду я в сорок пять лет понимать то, что понимаю сейчас? Или уже нет?


Еще от автора Валентина Сергеевна Фролова
Ветры Босфора

Герой романа “Ветры Босфора” — капитан-лейтенант Казарский, командир прославленного брига “Меркурий”. О Казарском рассказывалось во многих повестях. Бою “Меркурия” с двумя турецкими адмиральскими кораблями посвящены исторические исследования. Но со страниц романа “Ветры Босфора” Казарский предстает перед нами живым человеком, имеющим друзей и врагов, мучимый любовью к женщине, бесстрашный не только перед лицом врагов, но и перед лицом государя-императора, непредсказуемого ни в милостях, ни в проявлении гнева.


Падение Херсонеса

В своем новом произведении автор обращается к древнейшим временам нашей истории. Х век нашей эры стал поворотным для славян. Князь Владимир — главный герой повести — историческая личность, которая оказала, пожалуй, самое большое влияние на историю нашей страны, создав христианское государство.


Динька и Фин

О дружбе Диньки, десятилетнего мальчика с биологической станции на Черном море, и Фина, большого океанического дельфина из дикой стаи.


Рекомендуем почитать
Человек на балконе

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Собачье дело: Повесть и рассказы

15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!