Севастополь - [27]

Фильченков понимал, какой неравный бой придется выдержать ему и его товарищам. Он подошел к матросам и сказал:

— Товарищи! Наше командование знает замыслы врага. Видимо, немцы попытаются взять сегодня город штурмом. Так приказал им Гитлер. Но мы не отдадим врагу Севастополь. Нас мало, но с нами вся наша страна, весь народ. Будем сражаться за Родину так, как учит партия, как призывает Сталин. Поклянемся же стоять до последнего, но не пропустить врага.

Строгая торжественность была на лицах бойцов. К Фильченкову подошел Красносельский, стал, как в строю, и, приложив руку к бескозырке, четко, стараясь подавить волнение, произнес:

— Кандидат Всесоюзной Коммунистической партии краснофлотец Иван Красносельский — клянусь не пропустить врага к Севастополю!

Чаще забилось сердце комсомольца Даниила Одинцова. Исполненное решимости лицо его дрогнуло, и он, сделав шаг вперед, стал перед политруком:

— Комсомолец Даниил Одинцов — клянусь стоять насмерть!

Мгновение — и место Одинцова занял Паршин:

— Член Ленинского комсомола, черноморский моряк Юрий Паршин — клянусь не уходить с рубежа и биться с врагом до последней капли крови!

Василий Цибулько лежал за пулеметом. Повернувшись лицом к политруку, он произнес только одно слово:

— Клянусь!..

В его глазах можно было прочесть все, что он не договорил.

Зло, надрывно гудели моторы вражеских танков.

— По местам, товарищи! — скомандовал политрук. Он скова поднес бинокль к глазам.

— Семь машин, за танками — пехота. Цибулько! — крикнул Фильченков. — Бить по смотровым щелям! Красносельский, Паршин — приготовить бутылки и гранаты! Одинцов — ко мне! Будем отсекать огнем пехоту.

Танки шли, лязгая широкими траками гусениц. Головная машина вышла из-за поворота. Цибулько навел пулемет в ее смотровую щель и дал длинную очередь. Пули скользнули по броне и, рикошетя, разлетелись в стороны. Фашистский танкист прибавил скорость, чтобы быстрее выскочить на насыпь.

— Спокойнее, Вася! — крикнул политрук пулеметчику.

Танк был близко. Еще секунда, и он раздавит своей огромной тяжестью Цибулько и его пулемет. Но моряк опередил фашиста. Он всадил струю пуль прямо в смотровую щель вражеской машины, и она, рванувшись в сторону, застыла на месте. Водитель был убит. Возле танка мгновенно очутился Красносельский. Забежав сбоку, он одну за другой метнул две бутылки с горючей жидкостью на моторный люк. Черный дым, а потом и огонь поползли по броне.

Танк запылал огромным костром. Из него выскочил танкист в черном кожаном шлеме, за ним другой, и побежали. Одинцов и Фильченков выстрелили одновременно Фашисты свалились.

Бой разгорался. Вражеская пехота, оторвавшись от своих танков, стала обтекать насыпь. Гитлеровцы думали, что там, за насыпью, они не встретят сопротивления. Но как только они приблизились, в них полетели гранаты. Фильченков и Одинцов били точно, наверняка. Укрывшись за высоким бруствером, правее остальных матросов, они подпускали гитлеровцев на близкое расстояние и разили их гранатами. Но силы были неравны. На двух моряков лезло до полусотни солдат.

Одинцов, взяв в руки по гранате, хотел было броситься навстречу врагам. Лицо его, разгоряченное боем, было исполнено такой решимости и отваги, что Николай подумал: "Кинется вперед и руками душить фашистов станет".

— Спокойней, Даня, не торопись, — сказал политрук.

Немцы подошли к насыпи почти вплотную. Некоторые из них карабкались по ее песчаному скату наверх. Фильченков видел, что сейчас одними гранатами не отобьешься: нужна поддержка пулемета. Взглянув налево, где дрались три его бойца, он оставил мысль о пулемете. К насыпи подходили новые танки, и пулемет Цибулько, бивший по смотровым щелям вражеских машин и по гитлеровцам, бежавшим вслед за танками, вел свою горячую работу.

У Фильченкова и Одинцова оставалось не более двух десятков гранат. Надолго ли хватит их, чтобы сдержать ораву врагов?

Вдруг Фильченков услышал стрельбу справа. Сердце дрогнуло и на минуту замерло: "Неужели нас обошли?" Но, присмотревшись, улыбнулся обрадованно. Справа поддерживали их огнем матросы, оставленные Мельником на высоте. Когда гитлеровцы были почти на вершине насыпи, по ним ударил пулемет. Первая же очередь прижала врагов к земле. А. пулемет все строчил и строчил. Фильченков и Одинцов, уже взявшиеся за последние гранаты, увидели, как фашисты поползли с насыпи назад.

— Ура! — невольно вырвалось у политрука. Это «ура» Одинцов принял за сигнал к атаке и рванулся было вперед, но Фидьченков удержал его.

— Отбили ведь, а, товарищ политрук! — возбужденно говорил Одинцов, переводя дыхание.

— Отбили, Даня, отбили. — Фильченков приподнялся, чтобы посмотреть, что делается на левом фланге, там, где были Цибулько, Паршин и Красносельский. Николай увидел: уже над четырьмя танками клубится черный дым. Но на позицию Цибулько и его товарищей лезут еще три. Красносельский, высокий и сильный, черный от копоти и пыли, выбежал из-за насыпи на дорогу, куда уже почти вышла фашистская машина. Вот он размахнулся и сильным богатырским рывком бросил связку гранат под самые гусеницы тяжело ползущего танка. Раздался глухой взрыв, и машина, дрогнув, закрутилась на одной гусенице.