Сети города. Люди. Технологии. Власти - [141]
Впервые о возможностях, которые открывают устройства с распознаванием местоположения (location-aware devices), написал Бен Рассел в манифесте Headmap в 1999 году. Рассел предполагал, что выход компьютерных технологий «вовне» может привести к «реколонизации реального мира», утопическому переустройству общества[891]. Таким образом, с самого начала рассмотрения феномена геолокационных сервисов был задан тренд его осмысления в перспективах ситуационизма, который потом нашел многих приверженцев[892]. Переопределение отношений человека и городского пространства мыслилось как возможность социальных изменений.
Само понятие «локативные медиа» возникло как арт-проект. Его предложил К. Калныньш (Karlis Kalnins) в 2003 году на фестивале Art+Communication Festival в Риге. В серии последующих на протяжении нескольких лет воркшопов, посвященных локативным медиа, интерактивность, заложенная в идее визуализации местонахождения пользователя и возможной реакции на него, рассматривалась с точки зрения исследовательского и эстетического потенциала. Первые «ситуационистские» медиапроекты: dot.walk (2004), Psy.Geo.Conflux (2003), Pre/Amble (2003) – были посвящены либо отслеживанию передвижений пользователей по городу («что значит найти свой путь в городе», «какие паттерны передвижения мы воспроизводим»[893]), либо стимулированию «случайного» в прогулке (передвижение по заданным программой координатам).
К первым арт-проектам, связанным с локативными медиа, можно отнести 34North 118West (2002), [MURMUR] Toronto (2003), Urban Tapestries (2002), Drift (2004), The Tactical Sound Garden (2006). Все они работали по принципу подачи звуковых (музыкальных, голосовых) и текстовых сообщений пользователю, когда он оказывался в определенном месте. Как выразился один из исследователей: «Медиа-артисты исследовали „картографические атрибуты невидимого“ в форме локационного искусства»[894]. Стоит отметить, что в этих арт-проектах в качестве дополненной реальности чаще всего используется именно звуковое погружение. Именно по такой технологии в 2015 году был запущен спектакль Remote-Moscow, превращающий в театральное действо перемещение зрителей по городу в наушниках для сообщения инструкций[895]. В случае геолокационных игр и локальных социальных сетей чаще всего используется дополнительная визуальная информация, что мы связываем с темой «компенсаторности», о которой будем говорить в следующем разделе.
Обобщая, можно сказать, что пионеры локативных медиа видели возможность реактуализации идей ситуационистов в нескольких аспектах.
– Исходя из данных о реальном передвижении пользователей, можно сделать выводы о том, как и какие части города используются горожанами, связываются между собой (психогеография взамен абстрактной картезианской схемы города).
– Визуализируя процесс соотнесения пользователя и окружающего ландшафта, создавая дополнительные стимулы к привлечению внимания к внешней среде (например, включая аудиодорожки в определенных местах, задавая неожиданные векторы прогулки), можно добиться переопределения образа города, изменить маршруты горожанина.
Расширенная трактовка ситуационистских идей позволяет причислить к этому направлению как проекты, посвященные медиа и памяти, так и геолокационные игры: «Используя мобильный телефон, […] игрок „дрейфует“ в городе благодаря взаимодействию с игровым нарративом и другими игроками и, делая это, также ощущает город необычным и новым образом»[896].
В то же время критики подобного подхода полагали, что изменившийся характер медиума, переход от бумажной карты к сервисам GPS, изначально возникшим как средства наблюдения и контроля, как минимум ставит вопрос о том, как именно превратить их в средство эмансипации. Сведение проекта психогеографии к оправданию спонтанных передвижений по улицам с помощью мобильных устройств виделось критикам поверхностным прочитыванием идей ситуационистов, которое имело мало отношения к «более широкому проекту антиурбанизма»[897]. Отмечалось, что способы передачи информации, соотнесения пользователя и города автоматизированы, поэтому опыт пользователя лежит внутри заранее запрограммированных механизмов, превращающих город в базу данных. Один из пионеров локативных медиа – М. Тьютерс – также пишет, что ключевым допущением теории ситуационистов в свое время было то, что основания игры лежат за пределами капиталистической системы[898].
Если проследить историю того, что понималось под термином «локативные медиа», то можно увидеть постепенное упорядочивание языка описания медиаплатформ. Если в начале 2000‐х к локативным медиа относили довольно абстрактные понятия и процедуры, которые позволяли включать в арт-проекты разные медиапрактики: рассказывание историй (storytelling), игры, социальные сервисы, проставление отметок на карте, натурное картографирование, аннотации о геометках, – то в 2010 году исследователь А. Лемос разделил существующие проекты на четыре типа: электронные городские уведомления, картографирование и геолокация, геолокационные игры и флеш-мобы. Каждому типу соответствует свой характер приложений и платформ. Также с течением времени появились коммерческие мобильные приложения, основанные на принципе геолокации, такие как Foursquare (2009) и Gowalla (2007–2012). Современный этап развития локативных медиа – включенность функции геолокации в социальные сети и многие коммерческие сайты. Можно сказать, что концепция локативных медиа пережила судьбу, схожую с судьбой концепции игры – и то и другое из отдельных самодостаточных объектов превратились в дополнительные элементы к социальным сервисам – элементы геймификации и геолокализации.
