Сети чёрного паука - [2]
Ранним утром, когда сон самый крепкий и даже бывалых дозорных тянет прилечь, Мебет, во главе мёртвой армии в три тысячи пар загребущих лап, пересёк границу баронства, спалив по пути дозорные вышки. Попадавшиеся мирные поселения уничтожались быстро и до основания. А когда же безжалостная армия добралась до замка — пошёл ливень.
Исход той компании известен: замок захвачен, а баронский надел покрыт непроглядным туманом. Некромант окопался в новой твердыне, за всю историю Оглфира не подвергавшейся штурмам, и не показывал носа. Защищённый с трёх сторон монолитом гор, замок, стал неприступным бастионом в руках опытного командира.
А вот некромант загнанным в угол себя не считал, даже притаившись в крепости, он не прекращал творить непотребства. С кладбищ, не тронутых мёртвой магией ранее, поднимались мертвецы. По одному, по два за ночь, они выбирались из могил и искали путь к дому хозяина. Но, несмотря на то, что дежурившие у кладбищ королевские патрули были сняты из-за новой угрозы Оглфиру, на зомби-одиночек продолжали охотиться многочисленные добровольческие отряды. И весьма не безуспешно. Каждую неделю из разных деревень отправлялись в столицу телеги-клетки забитые до отказа беснующимися труппами, где их подвергали глубокому изучению высшие маги, а после упокаивали и сжигали.
Да, многих не удалось некроманту довести до крепости, но Мебет не бросал своих…
Ледяные пальцы обхватили усталый разум, сжали, подобно тискам, потянули куда-то. Конечности, сначала робко, дёрнулись, а потом забились в жестокой конвульсии, не в силах выдержать морозной хватки. Пальцы сжались сильнее. Тело выгнулось и захрипело, раскрывшаяся пасть тут же наполнилась землёй, руки судорожно гребли перед собой закостенелыми пальцами.
Яркие вспышки света будили уснувшую навсегда память. В тех вспышках мелькали чьи-то образы, тени, даже звуки. Понятия о мире, жизни, смерти, времени постепенно вновь загорались где-то в глубине головы. Последними пробились сквозь череду вспышек воспоминания о себе. Он осознал себя как нечто существующее, живое. Как «Я». Но полуразрушенный мозг не мог полностью восстановить былую картину воспоминаний. Место яркого пейзажа заняло драное полотно. Полотно из воспоминаний о прошлой жизни.
Годы назад душа покинул тело, прихватив с собой чувства, все их оттенки и яркие проявления. Он не мог чувствовать обиды за то, что его пробудили, после того как Он ушёл и уже не должен был вернуться, но память из прошлого упорно твердила: «Плохо. Так нельзя. Я должен остаться. Я не могу уйти. Меня нет». Под действием обжигающе холодных пальцев, мысли мелькали в голове и вновь терялись.
А бедное тело, терзаемое неведомой силой, продолжало извиваться и рыть, рыть, рыть. Ноги, руки, голова, рот — всё превратилось в инструменты. Уплотнённые слои земли рыхлились и уходили вниз, под себя. Дыхание мира приближалось с каждым движением. Бескрайние просторы. Он уже видел их когда-то. Он устал от них. Это тело слишком долго топтало поверхность, оно должно отдыхать, а вместо этого само прокладывает дорогу туда, куда для него дороги нет.
Одна из рук больше не чувствовала сопротивления земной толщи, перепачканные в грязи пальцы вцепились в поверхность, потянули. Следом вырвалась вторая рука. Ещё усилие и ещё, и ещё. Наконец, голова показалась над землёй, но Он не остановился, чтобы осмотреться. Чем сильнее тело показывалось на поверхности, тем слабее давили на разум ледяные пальцы. Нужно как можно скорее сбросить их окончательно.
Сторонний наблюдатель, если бы такой нашёлся в тот поздний лунный час, узрел бы, как земля на могиле рыхлится и ходит волнами, словно что-то под ней не может найти покоя. Изъеденная временем и червями рука вырывается из рыхлой земли, разбрасывая как брызги, чёрные комья. Начинает судорожно рыскать, выщупывать поверхность, затем впивается в дёрн и тащит себя. Следом вторая рука проделывает похожий ритуал, и уже на пару они вытягивают наружу уродливую голову. Пустые глазницы всего мгновение любуются полной луной, проглядывающей через тощие ветви осенних деревьев. Острая носовая кость, в память о прошлом ищет запахи, но радость дыхания не ведома страшному порождению. Свет звёзд, показавшихся из-за облаков, поигрывал тенями на безгубой пасти, на гнилых зубах.
Поняв, где оказалось, существо разочарованно захрапело, мотнуло лысой головой, раскидывая комья земли из глазниц, носа, рта и ушей, и яростными движениями продолжило подъём. Полурыча, полубулькая, оно откапывало себя, размашистыми неловкими движениями, напрочь опрокинув могильную дощечку.
Извиваясь как уж, существо выкарабкалось из ямы. В попытке встать на ноги, завалилось на спину. Как новорождённый учиться ходить, так же и пробуждённое создание пыталось раз за разом подняться. Но ведь когда-то оно уже умело это делать. С третьей попытки получилось удержать равновесие, и дёрганными, неуверенными шажками, мертвец направился в сторону леса.
Колено правой ноги сгнило сильнее левого и с каждым шагом норовило развалиться, труха внутренностей свалилась в область живота, а шейные позвонки с трудом держали высохший череп. Но неведомая сила не давала дряхлому телу распасться на куски, упругими жгутами перевязала все суставы и вдохнула свежесть в высохшие мышцы.
