Сеть Сирано - [21]
Мама, любимая, дорогая, дай мне наделать моих собственных ошибок, набить свои личные шишки, самостоятельно наломать дров. Тем более, что я давно уже нахожусь в этом процессе и даже научилась получать от него удовольствие. Илюшенька, идол мой бесчувственный, чему ты меня только ни научил. В будущей жизни я тоже смогу не любить, но быть любимой. Ох, уж я и расстараюсь! Ох, и разойдусь! Мало никому не покажется. Ответите мне за все, мои будущие растлители. Если, конечно, вы еще случитесь. Да и было бы кого растлевать? Мой Илюшенька о вас позаботился, всему, меня, фантазер неистощимый, научил. Лицом в грязь любой постели не упаду, оправдаю.
Говоришь, мамулечка, интернет? Знакомства даром и подзавязку? А не попробовать ли мне уйти в это одиночное плаванье налево? Ради испытания, не побоюсь этого слова, чувств? Не все тебе, мой рассеянный, надо мной измываться. Вижу как сейчас: твой гостеприимный буфет, сочные брызгающиеся сосиски, свежие, вновь поступившие тела… И тут я — серая моль и летучая мышь. А впереди беспросветный вторник и тусклый четверг. А у вас, вечно молодых и бесконечно юных такое новое лазоревое ландо. Имея такое чудо, можно даже не утруждать приятеля просьбой о предоставлении койко-места, а воспользоваться просторным задним сиденьем нашего сплошь кожаного салона. Какая, право, прелесть, забористость, сласть. Если бы не одно маленькое «но». Куда девать эту прежнюю, постаревшую, надоевшую, потерявшую давным-давно тонкий аромат девственности и чистоты?
Конечно, старая любовница лучше новых двух в том смысле, что с ней можно особо не церемониться. Да и лучшее — враг хорошего. Но, знаешь, мама, я чувствую, нет, я знаю наперед, что конец так же близок, как и неизбежен. Почему ж я цепляюсь-то так? Держи, мол, меня, соломинка, держи. А если попробовать самой? Оттолкнуться и к берегу. Другому, новому, надежному? А даже если и не к надежному — пускай. Главное, от Илюшеньки моего, кровопийцы ненасытного избавиться. Позвонить Ирке, пойти с ней напиться, уткнуться в ее многострадальную жилетку, поплакать, побуйствовать, помечтать…
Я всегда так стояла: спиной к окну, лицом к зеркалу. В фойе первого этажа зеркал было целых четыре штуки. Но только одно из них отражало улицу и тот кусок автомобильной парковки, где Илья Петрович Загонов обычно ставит свою машину. Мимо пробегающие думали, что стоит себе девочка, себя любимую в зеркале рассматривает. А не тут-то было. У девочки в этом строго отведенном месте был пост номер один. А еще есть пост номер два, и три, и четыре, и пять. И всюду она не просто так, а по делу. Расписание на втором этаже изучить надо? Надо! А объявления у деканата почитать? Само собой! А буфет, проголодавшись, посетить? Как откажешь? А в поточную аудиторию после четвертой пары словно невзначай заглянуть? Там же наш Илюшенька обычно на дополнительные вопросы отвечает, которые созрели у его непонятливых слушательниц во время его блестящей на первый взгляд лекции.
Вот и сейчас подрулил сокол ясный. Бежит, лужи перескакивает… А теперь по ступенечкам: прыг-скок, прыг-скок. Молодой! Закричу сейчас, задохнусь! Как сердце бьется. Когда это, наконец, кончится?
Мимо пробежал. Как будто не заметил. Как будто не знает, гад.
— Илья Петрович, можно вас на минуточку, — я отделилась от стены и бросилась вдогонку.
— Давай, только быстро, — набегу, налету…
— Я, собственно, по поводу сегодняшнего вечера.., — шепот, неуверенность, вздох, как всхлип.
— У нас что сегодня, четверг? — деловитость, уравновешенность, легкая улыбка.
— Да, Илья Петрович, только я не смогу…
— Смерть коммунаров, море кровищи? — лукавый взгляд, поднятые брови…
— Еще нет… Но мне надо успеть. Библиотека. Читальный зал. Трали-вали…, — дрожащие колени, мокрые ладони.
— Как вам угодно, — тесный лифт, его рука под моей юбкой.
— Нет, правда.., — непротивление злу, прерывистый вдох, как взрыд.
— А может, все-таки? — нырок под юбку, прилив крови к тому месту, где рука.
— Хорошо, я буду, — обильная влага, красные круги перед глазами.
— Вот и договорились, — улетающая спина, удаляющиеся шаги.
— Вот и …, — слезы, ненависть к себе.
А ты, мама, говоришь…
Нет, конечно, я справлюсь. Я сильная. Вернее слабая, но стремлюсь. Себя переделать — делать нечего. Еще пару-тройку месяцев и свободна, как ветер. Ведь даже в стихах я уже другая. Воительница, меченосица, гордая непосрамительница отечества. Илюшенька на днях почитал — ужаснулся:
— Что ты пишешь, Олька? Бред какой-то.
— Это ты про что? — я приподнялась на локте и заглянула через его плечо.
— Да вот здесь, в конце…, — Илюшенька принялся декламировать, — Скажи чертополох и смысл понятен — подальше отойди и плюнь через плечо. Их, сорняков, как и на солнце пятен, не извести. И что? Кого-нибудь остановила опасность вляпаться в любовь? Кому-нибудь мозгов хватило не подползать… и так далее. Это я, что ли, с твоей легкой руки, чертополох?
— С чего ты взял, Илюшенька?
— Ну как же! Ты же поэт, значит, ты облекаешь свою повседневную действительность в образы и нетрудно, знаешь, догадаться, «ху из ху».
— Да брось ты, — я обняла его за плечи и прижалась к спине, — не бери в голову. Ничего это не значит.
Это история любви — страстная и беззащитная, смешная и трогательная, понятная и близкая каждой женщине.Когда Маша встретила мужчину своей мечты, мужчину с большой буквы, то окунулась в страсть как в омут. С головой. Ее подруга Юля пытается вернуть Машу на землю в редкие минуты просветления в Машиной голове. А страсти там действительно пылают нешуточные — просто смертельные. Юля недоумевает: зачем нужна эта любовь, если от нее люди «умирают»? Но для кого любовь — товар, а для кого — смысл существования. Каждый выбирает сам.
Тонкая психологическая проза о любви.В центре романа - любовный треугольник. Но не тот, равнобедренно-классический, где она любит его, а он, с тем же рвением - другую.Здесь угадывается иная, неизвестная науке, геометрическая форма, в которой потерянная женщина мечется между двумя в равной степени достойными претендентами. Ее зовут Карлсон, а его, соответственно, Малыш, и их совместное счастье было так же коротко, как и детство.Наступила пора прозрения, и на смену цветным сумасшедшим снам пришли тревожные будни.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дорогой читатель! Вы держите в руках книгу, в основу которой лег одноименный художественный фильм «ТАНКИ». Эта кинокартина приурочена к 120 -летию со дня рождения выдающегося конструктора Михаила Ильича Кошкина и посвящена создателям танка Т-34. Фильм снят по мотивам реальных событий. Он рассказывает о секретном пробеге в 1940 году Михаила Кошкина к Сталину в Москву на прототипах танка для утверждения и запуска в серию опытных образцов боевой машины. Той самой легендарной «тридцатьчетверки», на которой мир был спасен от фашистских захватчиков! В этой книге вы сможете прочитать не только вымышленную киноисторию, но и узнать, как все было в действительности.