Сеть Сирано - [23]
Внутри молельного дома серые стены, чисто выбеленная печь, красные занавески на окнах. В воздухе запах скошенной травы. На полу березовые ветки. Кто-то в углу трясет кадилом, ничего не видно, дым. Резкий звон колокольчика.
Семь старух разом подпрыгнуло к потолку и там зависло. Тетка их не считала, но знала наверняка — их было семь. На головы молящихся посыпались блестки и лепестки бумажных цветов.
Послышалась музыка. Что-то классическое: спаси мя…, спаси мя…
Оставшиеся внизу старухи грохнулись на колени. Тетка продолжала стоять. Те, что сверху, запели. Гнусными мерзкими голосами. Эти, снизу, подхватили. Истово и дребезжаще. Тетка молчала.
Она бы запела, но слов не знала. Она бы им вторила, но они ей не верили. Она бы упала на колени, но ноги ее не слушались.
— Гордыня, в тебе матушка, гордыня лютая…, — шепот за спиной, стенания.
Тетка посмотрела вниз: лысые затылки, громадные растопыренные пальцы. Тетка посмотрела вверх: качающиеся как груши груди, седые развевающиеся волосы.
Что я здесь делаю, подумала тетка. Кто все эти старухи? Почему мне не страшно?
— Страшно будет, когда проснешься, — тот же шепот за спиной.
— Тогда разбудите меня! — тетка закричала тонким пронзительным голосом.
Ее никто не услышал.
— Пади на колени! — ветер между лопаток.
— Я не могу! — кричит, молча тетка.
— Это гордыня в тебе кричит! Кричит, а вырваться не может! Отпусти ее!
— Помогите! — тетка чувствует, что сорвала голос, а звук из горла так и не появился.
— А что мы можем? — ласково, светло, — мы простые старухи, такие же горемычные, как и ты.
— Я не старуха! — хрипит тетка, — я женщина!
— Страсти тебя съедают, — заботливо, жалеюще, — страсти, они старости подруги. В последний раз, в последний раз…
— Я еще никого не любила! Никогда!
— А вот теперь и полюбишь… И гордыню свою усмиришь…
— Но я же старуха?
— Старуха…, — ответило эхо голосов, — старуха…
— Я не смогу!
— Сможешь, сможешь…
— Кто он — мой суженый?
— Сын твой!
— У меня нет сына! У меня есть дочь!
— И сын тоже будет — ты даже не сомневайся.
Тетка вздрогнула и очнулась. Неужели я уснула прямо за столом?
По монитору лениво плавали разноцветные мультяшные рыбы.
Какой кошмар, подумала тетка, что это было?
Всего лишь сон, дорогая моя, всего лишь сон.
Ну почему старухи? Да как много. Эти жуткие жилистые руки. Эти огромные разлезшиеся ступни. Почему конечности растут к старости как корни деревьев? Вздутые вены, пигментные пятна, капиллярная сетка, овраги морщин… И все это только внешние атрибуты. А что там внутри?
Ленивый кишечник, слабые сосуды, высокое давление, незаживающие язвы, непроходимые спайки, жгучая желчь, горькая кислота, наросты холестерина, нераспознанные опухоли, яды, шлаки и другой несовместимый с жизнью мусор. Ненавижу! Ненавижу старух. Как люто я их ненавижу!
Экран погас, все рыбы сдохли. Так сдохнут все старухи. И кто останется на земле? Останутся молодые, которые тоже состарятся, и тоже сдохнут, как рыбы. Как птицы, как животные.
Ненавижу старух…
Люблю места их постоянного обитания. Церкви, костелы, кирки. Такая разная вера, такая схожая, в общем, архитектура. Высокие своды, стремящееся к небу пространство, ощущение скованности и свободы одновременно. Можно потянуться и взлететь. Взлететь! Не понарошку, по-настоящему. Но не настолько высоко, чтобы упасть и разбиться насмерть, а чтобы полетать себе в радость, верой своей, как лонжей застрахованной и опуститься, и понять, что только ограниченная свобода и есть свобода настоящая. Я сама лишаю себя радости, неверия, гнева, вранья без насилия с чьей-либо стороны, без принуждения, отвращения, злобы. Не в этом ли высочайшая мудрость моего внутреннего, ограниченного только моей оболочкой бога? Или это моя гордыня? И надо снова бежать туда, где старухи, и без конца благодарить за чудо, за возможность парения высокого в мыслях своих, в любви, в покаянии. В радости, что ты все еще на земле этой живешь, и не просто так живешь, а с целью какой-то, тайным смыслом, важным, только тебе доверенным заданием, с чувством глубокого, переполняющего удовлетворения, что я — человек, я — женщина, я — замысел и творенье божье, а не тля какая-то. Человек — это звучит не гордо. Человек — это звучит божественно!
Старухи! Неужели вы поняли это раньше, меня?
Я люблю вас, старухи. Так сильно, так страстно, как саму себя.
Я люблю, а значит, жалею. Я плачу вашими редкими слезами над своим завтрашним будущим и ни за что его не хочу. Простите меня, бабки, я ничем не могу вам помочь. Старухи, простите меня, я не вас ненавижу. Я ненавижу вашу старость. Вашу и, как следствие, мою…
Остановись, мгновенье. Хотя бы здесь, хотя бы в этом месте, пока я еще баба-ягодка опять. Или немного пост-ягодка. Солнышка мне не пожалей, тепла, любви. Любви, мгновенье! Пожалуйста, любви! Вот рыбки снова встрепенулись в своем черном озере. Вот поплыли навстречу друг другу, забили кокетливо плавниками, завиляли приветливо хвостиками. Здравствуй, тетка, Новый год. И доброе тебе утро.
Солнце еще не появилось в том же углу окна, но свет уже брезжил, и день начинался. Как там моя светлая Оленька, подумала тетка, что ей снилось этой ночью?
Это история любви — страстная и беззащитная, смешная и трогательная, понятная и близкая каждой женщине.Когда Маша встретила мужчину своей мечты, мужчину с большой буквы, то окунулась в страсть как в омут. С головой. Ее подруга Юля пытается вернуть Машу на землю в редкие минуты просветления в Машиной голове. А страсти там действительно пылают нешуточные — просто смертельные. Юля недоумевает: зачем нужна эта любовь, если от нее люди «умирают»? Но для кого любовь — товар, а для кого — смысл существования. Каждый выбирает сам.
Тонкая психологическая проза о любви.В центре романа - любовный треугольник. Но не тот, равнобедренно-классический, где она любит его, а он, с тем же рвением - другую.Здесь угадывается иная, неизвестная науке, геометрическая форма, в которой потерянная женщина мечется между двумя в равной степени достойными претендентами. Ее зовут Карлсон, а его, соответственно, Малыш, и их совместное счастье было так же коротко, как и детство.Наступила пора прозрения, и на смену цветным сумасшедшим снам пришли тревожные будни.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.