Сестры по благоразумию - [8]

.

Когда мои сверстники жаловались на родителей, я вообще не понимала, как такое может быть возможным. Я тусила с родителями в кафе до тех пор, пока к вечеру мы с мамой не шли домой готовить ужин. Однажды мы с ней «замутили» ужин, в котором все блюда были фиолетового цвета (кстати, баклажаны, свекла и виноград – не самое плохое вкусовое сочетание). Мы ели поздно, когда отец возвращался из кафе.

Перед зимними каникулами в седьмом классе у мамы возникла идея. Она захотела на месяц уехать из города и провести время на пляже в Мексике. Мама поделилась своим планом с папой, и уже через несколько дней приехала бабушка, которая целый месяц работала в «Кофе нации», пока мы расслаблялись на побережье Юкатанского полуострова и ели на завтрак рыбные тако. Согласитесь, далеко не все родители способны устроить ребенку такой отпуск и позволить ему пропустить пару недель школы.

Вспоминая детство, мне думается, что маму вообще не очень волновало мое образование. Отец относился к моей успеваемости гораздо более серьезно. Мама была словно зонтик после дождя, а вот роль папы можно сравнить с зонтиком во время дождя. Именно отец занимался всеми практическими вопросами воспитания и образования – он назначал время посещения докторов, когда я болела, собирал в школу обед и переживал по поводу моих оценок. Казалось, мама – мой сверстник, а папа – настоящий заботливый родитель. У мамы всегда были странности. Она, например, настаивала на том, чтобы мы на ночь вынимали из розетки все телефоны и оставляли включенным свет на первом этаже. Она говорила, так шпионам будет за нами сложнее следить. Иногда она спешно уходила в «Кофе нации», но появлялась в кафе через четыре часа и не была в состоянии объяснить, где так долго пропадала. Потом она порезала холсты всех своих картин, потому что «так ей приказал внутренний голос». После этого мы начали возить ее по врачам. Сначала ей поставили диагноз «пограничное расстройство личности», потом врачи сказали, что у нее паранойя, и наконец эскулапы сошлись на том, что у нее параноидная шизофрения. Однако мама отказалась признавать болезнь и не стала принимать никаких лекарств. Моя бабушка, мамина мама, переехала к нам из Калифорнии, чтобы заботиться о дочери, и настоятельно советовала отцу поместить мать в лечебницу, однако тот наотрез отказывался. «Не сейчас, она еще может поправиться», – говорил он. Я тоже надеялась, что мама выздоровеет. До самого конца, то есть до того дня, когда она от нас ушла.

После болезни мамы отец закрыл «Кофе нации» и устроился в компанию по производству программного обеспечения, в которой и познакомился с моей будущей мачехой. Мачеха – человек, который устраивает трагедию из ничего, например, если туфли не подходят к дамской сумочке. Через год после знакомства они поженились, и все, что было прекрасного в нашей семье, исчезло раз и навсегда. И вот тогда я поняла: нет больше никого, кто меня «прикроет». Я осознала это тогда, когда потеряла все.

Глава шестая

– Так как тебя сюда затащили? – спросила Биби. Этот разговор происходил во время очередного перетаскивания шлакоблоков. Осень пришла неожиданно, температура упала, и небо стало совершенно удивительного синего цвета.

– В смысле? – переспросила я.

Боковым зрением я заметила, как Ви улыбнулась. Ви и Биби постоянно друг над другом подшучивали. Я жила в одной комнате с Биби, и так как та много общалась с Ви, то и я часто оказывалась с ней в одной компании. К сожалению, временами все то, что я делала или говорила, сильно раздражало Ви.

– Кейси, ты уже познакомилась с новенькой?

– Мы даже пару раз друг другу «здрастьте» говорили. – Кейси посмотрела на меня и спросила: – Как жизнь, кстати?

– Нормально, спасибо. Как сама?

– Отлично, – у Кейси был сильный техасский акцент. Я посмотрела на ее руки и поняла: она сильная, как ковбой на ранчо.

– Я имею в виду, как тебя сюда затащили, – переспросила Биби.

– Отец привез, – объяснила я. – А какие еще могут быть варианты?

– Привезли с эскортом и ветерком, – резюмировала Биби.

– Меня развели как дуру, – призналась я. Услышав ответ, Ви рассмеялась мне в лицо.

– Перестань, Ви, – с укоризной заметила Кейси. – Заманили сюда обманом, я бы сказала. Устроили что-то типа похищения. Меня ночью из кровати забрали, в наручниках, по полной программе. Я вообще была уверена в том, что это похищение, пока не увидела, как из окна за мной наблюдают родители.

– Тебя увезли сюда потому, что ты лесбиянка?

– Ну да, так они думают.

– А ты на самом деле?..

– Нет, я би. Но даже не мечтайте, что я на вас западу. Вы же не кидаетесь в объятия первого попавшегося парня, – ответила она.

В этом Кейси была совершенно права. Я вообще никому в объятия не кидалась. Просто тихо сохла по Джеду, и все тут.

– Видишь, Кейси уже прочитала вступительную лекцию на тему гомофобии. Ты близко к сердцу не принимай. Это ее «конек». Ее просто несет, и она остановиться не может, – заметила Биби.

– Нет, добрая половина девушек считает, что я на них «запала», – объяснила Кейси. – Я на них вообще внимания не обращаю. Даже не считаю, что они красивые.

– Тебя на самом деле самым страшным образом вывезли, Кейси.