Сестры - [58]

– Нет, я определенно еду, – решительно заявил Билли Бингэм. – А вы знаете, как туда попасть?

– Уж поверь мне, я-то знаю, – заверил его Синди Лаупер.

– Я в игре, – шутливо включился Ивэн.

– Годится, – принял предложение Вилли.

Билли широко улыбался. Он подцепил Ивэна Кестлера, который сможет помочь осуществиться его мечтаниям. И появилась надежда отыскать в лос-анджелесской ночи Джейн.

– Эй, хватай танцоров за розовый пенис! – в восторге выдохнула Люси, крепко схватив Джейн за руку.

Над двумя громадными громкоговорителями двое парней вертелись и ходили ходуном как одержимые. На них не было никакой одежды, кроме узеньких подвязочек, наполненных подпрыгивающим грузом, доказывающим, что это и впрямь были парни. С ног до головы их тела, выкрашенные перламутровой розовой краской, искрились и переливались, а яркие сполохи играли на их коже.

– Теперь только я понимаю, что этот англичанин подразумевал под «развлекаловкой». – Джейн смеялась, стоя рядом со своей новой подругой. Она уже совершенно влюбилась в Лос-Анджелес. Это была их третья остановка в бесчисленной круговерти этого вечера, и, пожалуй, лучшая. С фасада нелегальные клубы ничем не отличались от обычных. Труднее всего было отыскать их, и это составляло главное удовольствие ночных игр. Рекламные вывески крутились быстро, было невозможно понять, что на них написано. Чтобы попасть внутрь, нужно было просто захотеть быть там, общее желание и создавало особую, непередаваемую атмосферу. У дверей, охраняемых переодетым в полицейского швейцаром, тучным, в форме и с дубинкой, с большим электрическим фонариком, стоял юноша-англичанин с длинными прямыми волосами и с заговорщицким видом выпаливал слова, как будто они были заклинанием, отгоняющим злых духов: «Пожалуйте. Вы понимаете, что это частный праздник, но мы будем рады принять от вас взнос в пять долларов с каждого как плату за развлекаловку».

– Ладно, моя новая ассистентка, – откликнулась Люси, – давай-ка потанцуем. Теперь я твой босс. И отказаться ты не можешь. Ты очень меня порадуешь, если начнешь карабкаться по лестнице карьеры.

Люси – в парусиновой мини-юбке, в парусиновом же пиджаке от Джорджа Марсиано, с длинными, почти до кончиков пальцев, рукавами, в свободной золотой блузке с люрексом; золотой тесьмой были отделаны и юбка с пиджаком, закинутые назад волосы уложены гелем в салоне Тони Куртиса – со смехом бросила вызов Джейн. Большая, грузная, она вспыхивала, как фейерверк, стоя, уперев руки в обтянутые юбкой бока, – яркий маяк сексуального притяжения посередине прыгающей толпы.

Джейн с открытой широкой улыбкой приняла вызов. Ее словно выпустили на свободу, как джинна из бутылки, и она ощущала себя в раю. Все опять повернулось чудесным образом. То вдруг она оказалась рядом с уродливой теткой, одна на улицах преступного города, а то вдруг оказалась помощником ассистента в «Люси Мастерсон Инк.». Америка напоминала американские горки. Англия, чопорная, предсказуемая, монотонно однообразная, представлялась другой планетой. Если Люси была огорчена тем, что она не согласилась демонстрировать себя для журнала «Всячина», то весьма забавно выражала свое огорчение. Сейчас у Джейн была новая подруга и новая работа, удивительная, странная работа – и в городе, который уже казался ей самым увлекательным городом на земле.

– Я в первый раз танцую с женщиной после школьных уроков танцев.

– Солнышко, ты даром теряла время.

Они хохотали, наслаждаясь ночной вольницей, в дансинге подвального склада, содрогающегося от резкой хриплой музыки, которая обрушивалась на танцующих из громадных старомодных рупоров.

Люси взяла Джейн за руку и вывела ее на пульсирующий пол дансинга. Вокруг ее длинной гордой шеи был повязан кожаный платок, украшенный символами тех, чья дикая музыка сотрясала ночь, – «Штучка для Лулу», «Джин любит Иезавиля», «Юные каннибалы», «Любимчики». Геометрически правильный агатово-черный парик Видала Сассуна в совершенстве дополнял ее кожаный костюм от «Твистед-Систер». Исступленно-радостная, восхитительная, Джейн была совершенно не похожа на ту простую, в традиционном смысле красавицу, какой она выглядела, когда высадилась в аэропорту Лос-Анджелеса. Люси обезумела от страсти, пожирая глазами свою Золушку.

На другом конце похожей на пещеру комнаты, с ее высоким, как в соборе, обшитым деревом потолком и с огромными заводскими окнами, с твердым цементным полом, залитым пивом и засыпанным сигаретным пеплом, пребывал в нервном, но счастливом расположении духа Ивэн Кестлер.

– Ну-ну, так вот где все это происходит, видишь? – Он повернулся и взглянул на Билли, но Билли не слушал. Вместо этого он вглядывался в плотное, подвижное человеческое море: тысячи две скачущих, ревущих подростков – разодетых, как попугаи, перевозбужденных красоток, прыщавых юнцов, современных «модников» и «модниц» – кожаные леди и мотоциклетные маньяки.

– Ты кого-нибудь здесь знаешь? – снова попытался завязать беседу Ивэн. Ему было непривычно, что на него не обращают внимания; с одной стороны, ему это нравилось, с другой – нет. Кто же он такой, этот прекрасный, сложный, угрюмый юноша с телом Меркурия, глубокий, как дно океана? Но не только упоительная дрожь удовольствия пронизывала тело маленького Ивэна, пока его глаза следили за добычей; его мучило и иное чувство. Ревность. Билли явно кого-то высматривал в толпе. И эгоистическое чутье подсказывало ему, что у Билли была, должно быть, своя жизнь до встречи с ним, Ивэном.