Сестры-близнецы, или Суд чести - [117]

— О чем, конечно, мы сожалеем, — добавил его напарник.

Алекса успокоила их.

— Я отправляюсь с вами, хочу только надеть шляпку.

Мария, которая держалась в стороне, последовала за Алексой в спальню.

— Наверное, я должна сообщить господину капитану? — прошептала она, пока Алекса надевала шляпку. — Он сказал вчера вечером, что придет сегодня поздно.

Алекса непонимающе смотрела на взволнованную девушку, как будто видела ее впервые в жизни. И зачем она надела шляпку? Она что, собралась выйти из дома? Но зачем?

— Ранке, — тихо прошептала она.

— Что вы сказали? — спросила Мария. Не получив ответа, она схватила Алексу за руку и еще раз настойчиво повторила: — Я должна все рассказать господину капитану?

Алексе показалось, что она очнулась от какого-то обморока.

— Да, конечно, ты права, сообщи ему все.

Алексе вдруг стало ясно, что речь идет об ордере на арест и о тех последствиях, которые может повлечь за собой предстоящий допрос. Сердце ее неистово заколотилось. Она поняла, что внимание следствия теперь сосредоточится на роли, которую она сыграла в убийстве Ганса Гюнтера. Она достала из портмоне десять марок.

— Возьми коляску, поезжай к посольству и сделай все, чтобы найти господина капитана.

Алекса спустилась вниз к детективам.

— Извините, что я заставила вас ждать, — сказала она. — Мы можем теперь отправляться, если вы хотите.

В экипаже высокий детектив сел рядом с ней, а крепыш с кучером. Она несколько раз пыталась завести разговор, но получала лишь односложные ответы. Чтобы избежать внимания репортеров, которые постоянно крутились около Полицай-президиума, детективам было предписано ни в коем случае не пользоваться полицейским автомобилем, а приехать в обычном экипаже. Они подъехали к одному из боковых входов, который для обычной публики был закрыт. По узкой лестнице Алексу проводили на второй этаж, где располагалось бюро комиссара.

Пауль Ванновски со своим красным носом, голубовато-зелеными глазами, которые подмигивали даже при самом серьезном разговоре, и со своим швабским диалектом совершенно не соответствовал столь высокому рангу. Он вежливо приподнялся, представился, предложил ей стоявший напротив письменного стола стул, но руки не подал.

— Вы, наверное, догадываетесь, почему вы здесь, госпожа баронесса? — спросил он, после того как они сели, он — спиной к окну, она лицом к свету. В комнате находился еще один человек, скорее всего секретарь, подумала Алекса.

— Нет, господин Ванновски, этого я не знаю, но надеюсь, что вы мне все объясните.

— Известный вам обер-лейтенант Отто фон Ранке признался, что убил вашего мужа, и обвиняет вас, что вы подстрекали его к этому, — сказал комиссар безучастным голосом.

Алекса удивилась, что она не пришла в ужас и даже не была застигнута врасплох. Все-таки она считалась с вероятностью, что Ранке способен на что-то подобное.

— Что означает это: подстрекательство? — спросила она и тут же пожалела о том, что вообще сказала что-то. Она должна была быть ошеломленной признанием Ранке. С этого момента, решила она про себя, она будет обдумывать каждое слово или вообще молчать.

— Обер-лейтенант Ранке называет вас именно той персоной, которая подговаривала его к убийству майора фон Годенхаузена. — И на этот раз он говорил равнодушно, без всяких эмоций в голосе.

— Это абсолютная чушь. Мой муж был убит собственным денщиком или, точнее, бывшим денщиком. Человеком по имени Ян Дмовски.

Ванновски наклонился вперед.

— Вы же знаете, что это неправда.

— Мой муж был убит Яном Дмовски, — повторила она с тем же выражением.

Комиссар встал, обошел вокруг стола и положил руку ей на плечо.

— Госпожа баронесса, сейчас вам господин Штауб прочтет признательные показания Ранке. Послушайте, пожалуйста, внимательно.

В течение следующего получаса в комнате звучал гортанный голос господина Штауба, монотонно читавшего показания. Ранке признался во всех подробностях, начиная от первых встреч с ней вплоть до последних дней в Берлине и посещения ее в доме на берегу. Упомянул он и о том, что, как он установил, граф Николас Каради был ее любовником.

Впервые она слышала точное описание самого преступления. Она слушала с широко открытыми глазами. Ей было нелегко понять, что выражение «жертва», которое то и дело использовал господин Штауб, касается ее убитого мужа. Во время чтения последней части протокола, в которой описывалась их встреча с Ранке в отеле «Балтийский двор», внимание снова стало ускользать от нее. Она опять стала проваливаться в какую-то бездну, и ей потребовались последние силы, чтобы держать себя в руках.

Господин Штауб закончил наконец чтение и положил протокол на стол. Он снял очки и тщательно протер стекла носовым платком, прежде чем снова водрузить их.

— Вы внимательно слушали? — нарушил молчание комиссар. Он не отрываясь следил во время чтения за выражением ее лица, за каждым ее вдохом. Отсутствие какой-либо заметной реакции, видимо, разочаровало его. — Что вы на это скажете?

— Ничего.

— Означает ли это, что вы подтверждаете признание Ранке?

— Разумеется, нет.

— Какие из его показаний вы отрицаете?

— Каждое слово.

Комиссар непонимающе покачал головой.