Сестрички не промах - [3]

— Да ладно…

— Вышвырну, — заверила я. Она вздохнула и убрала сигареты, пробормотав:

— Пакостный у тебя характер, Елизавет Петровна. Оттого все твои мужики либо с катушек съезжают, либо впадают в пьянство.

— Хорошо хоть есть кому впадать, — не осталась я в долгу. — У некоторых сроду не было не только мужа, а и просто приличного мужика, и это несмотря на критический возраст. — Сестрица была старше меня и сейчас заметно скривилась. Потом поднялась со стула и сказала:

— Поехали, что ли?

Собирались мы на кладбище, навестить усопших родственников. Набралось их, к сожалению, предостаточно, преимущественно мужчин, которых, как я уже сказала, косила страсть к зеленому змию.

— Поехали, — ответила я и встала из-за стола.

Мышильда, задрав голову, посмотрела на меня с плохо скрываемым уважением. Тут надо, наверное, пояснить, что смотреть на меня без уважения дело нелегкое. Рост у меня завидный: метр восемьдесят девять сантиметров. В детстве меня дразнили «дылдой», а я втягивала голову в плечи, горбилась и сгибала колени, стараясь выглядеть хоть на сантиметр ниже, парни меня сторонились, соперничая друг с другом в остроумии на мой счет, а я горбилась еще больше. Но к моменту окончания школы поняла, что в мире нет особи мужского пола, ради которой стоило бы ходить на полусогнутых. Я расправила плечи, вздернула нос, вскинула подбородок и начала носить туфли с каблуком высотой двенадцать сантиметров. Моим неизменным девизом стало: «Пусть они все провалятся». Кто такие «они», я уже объяснила.

Я самостоятельная женщина, и у меня свой бизнес: что-то вроде женского клуба под названием «Имидж». Я помогаю женщинам самоутвердиться, ну и, само собой, отлично выглядеть: шейпинг, бассейн, косметолог и психолог (правда, на полставки, дерет, подлец, страшные деньги). Начинала дело в одиночку, преодолевая всевозможные трудности, но теперь могла позволить себе завести семерых служащих. В настоящее время почти все находились в отпусках из-за мертвого сезона. Чтобы не ударить лицом в грязь, за своей фигурой я всегда следила с особым усердием и оттого выглядела сногсшибательно, не в переносном, а в буквальном смысле: мало кто, увидев меня, способен был удержаться на ногах. Мышильда незаметно вздохнула и потрусила к двери, я одернула короткое, сильно облегающее платье, делающее меня просто неотразимой, и шагнула вслед за сестрицей.

Мы прошествовали к лифту. Лифтер, парень лет двадцати, завидев меня, привалился к стене, прикрыл глаза, задышал часто-часто на манер собаки, потом открыл глаза и промямлил:

— Прошу вас. — Он трудился вторую неделю и еще не привык.

Я легонько потрепала его по плечу, парень расплылся в улыбке и влетел головой в дверь лифта, охнул, покраснел и нажал не ту кнопку, лифт пошел не вниз, а вверх. Парень извинился, стал нажимать подряд все кнопки, и свет в кабине погас. Мышильда нервно хихикнула, свет вспыхнул вновь, а лифт наконец-то отправился в нужном направлении.

Лифтер был недавним приобретением, двухнедельным, как я уже сказала. Когда я только открывала здесь свою контору, арендная плата была смехотворной, а табличек на дверях понавешано столько, что глаза разбегались. Год назад три этажа заняла одна крупная фирма, вытеснив мелкие конторы. Моя, само собой, осталась, равно как и смехотворная арендная плата.

Мы вышли из лифта. Трое мужчин, спешивших нам навстречу, разом замерли, даже про лифт забыли, и правильно: лифтер тоже про него забыл и до сих пор размазывался по стенке.

— Просто смотреть противно, — пожаловалась Мышильда. — Ведут себя как идиоты.

— Правильно себя ведут, они идиоты и есть, — отмахнулась я и направилась к машине.

У меня новенький «Фольксваген», я отвалила за него огромные деньги, но он того стоит. Мышильда перевела взгляд с меня на машину и тяжко вздохнула:

— Везет же некоторым.

— Это кому же? — усмехнулась я, устраиваясь за рулем.

— Только не заводись, что ты сама, своими руками и так далее…

— А тебе кто мешает своими руками? — огрызнулась я.

— У меня нет твоей хватки.

— Тогда живи на свою зарплату.

— Проживешь на нее, как же, — обиделась сестрица. — Отпуск, а я здесь торчу.

— Поезжай на юг, — продолжала я вредничать.

— На какие шиши? — В этом месте она насторожилась и спросила ласково:

— А ты на юг собралась?

Ясно, Мышильда уже со мной намылилась ехать.

— Отдохнуть в этом году не получится. Деньги нужны, придется покупать квартиру.

— А твоя как же? — удивилась Мышильда, или попросту Мышь.

— Что значит моя? Есть еще Иннокентий Павлович. Не могу же я его вышвырнуть на улицу. Он, чего доброго, и вправду с балкона сиганет. К тому же он прилично зарабатывал, когда мы ее покупали, и на половину жилья имеет право.

— А другая квартира?

— Там же предыдущий муж живет. Его я тоже оттуда не могу выгнать. У него полоса неудач.

— Ага, — съязвила Мышильда, — и мамина квартира. Слушай, а почему бы тебе не сделать родственный обмен, занять одну квартиру, а в другую поселить предпоследнего с последним?

Я неодобрительно посмотрела на Мышильду, хотя идея показалась мне занятной.

* * *

Мы подъехали к рынку и отправились за цветами. Парень, сидевший в «Вольво», прищемил палец дверью, еще один поскользнулся на арбузной корке, а тип, у которого мы покупали цветы, простонав «Господи», забыл взять у меня деньги. В целом поход прошел нормально. Мы загрузились в машину и поехали на кладбище.