Сестренки - [74]

— Глаза…

— Что-нибудь ими видишь? — Станислава перешла на сербский.

— Левым — все как в тумане. Отрастут… пару дней… — прошептала девушка. — Пить… не знаю… Серебром по глазам еще никогда… Биолог…

Вновь она провалилась в горячечный бред. Станислава осторожно напоила ее водой. Катаржина промыла глаза княжны.

— И как оно?

— Паршиво, — буркнула Кася. — Левого практически нет, сплошные сгустки и нечто вроде ороговелостей… Правое в пятнах. Глядишь, и регенерируется…

После этого она занялась ногами Моники. Здесь проблем не было: все засохло и как бы затвердело.

— Ткань, подобная ногтевой, — сообщила Катаржина. — Три пальца ей отрезал… Сволочь чертова…

— Чего он от нее хотел?

— А холера его знает. Но, раз воспользовался серебром, знал, что она вампир. Слушай, температура никак не спадает. Дай-ка пирамидон…

Станислава принесла. После порошков горячка чуточку спала, а дыхание девушки успокоилось. Обе кузины смогли перейти в другую комнату, поглядывая через приоткрытую дверь на свою подопечную.

— А может, все-таки, следовало бы отвезти ее в больницу? — размышляла младшая.

— И что бы ты им сказала? У нас тут вампирица, отравилась серебром, за глаза не беспокойтесь, отрастут. Только не подходите тихонько и сзади, а не то разволнуется и укусит? — в голосе Стаси прозвучал сарказм.

— Это факт.

Они помолчали.

— Покажи те материалы, — попросила Катаржина.

Пять папок, еще довоенного производства, из картона, подклеенного серой тканью. На каждой эскиз, внутри бумаги. Димитрий старательно отмечал, где кто жил в какие периоды времени, чем занимался… Сразу же после окончания Первой мировой войны выследил Зигфрида и Гануша — двух проживавших в Кракове учеников Сендзивоя. Приблизительно через лет десять с лишним ему удалось вычислить Стасю, только покушение в школе не удалось… Папка, касающаяся алхимика, была практически пустой: всего несколько листков с заметками. Никакого осмысленного следа. Скуржевского тоже, к счастью, найти не смог.

— Это нам никак помочь не может, — вздохнула алхимичка.

— В свою очередь, любопытно, кто его убил… Потому что я вот подумала…

— Что это Сендзивой?

— Да. Рапира, брошенная на труп кожаная перчатка, пуля из кручицы… Может, они как-то случайно встретились? Тот пригласил его к себе домой, началась драка…

— Не исключено. Насколько это портретик хорош?

— Очень тщательный… Хочешь воспользоваться им вместо фотографии?

— Нет, думаю, что не получится. Видишь ли, фотография — это вещь конкретная. А он рисовал по памяти. Даже если подобие и передано хорошо, то характерные точки могут быть совсем в других местах…

— А ты не можешь выискать его с помощью Базы? Тебя ведь еще не отрезали? Если нашла тот дом буквально через пару часов поисков, то, возможно…

— У меня нет за что зацепиться, — покачала головой Катаржина. — Тогда мы могли догадываться, что дом имеется и какая у него машина. После того достаточно было просто сравнить. А тут…

Она задумалась.

* * *

Мастер Сендзивой с трудом волочил ноги. В голове все еще кутерьма, как будто бы он слишком много выпил. Головокружения приходили волнами, но ледовый ночной воздух постепенно принес облегчение. На Плянтах Сендзивой ненадолго присел на покрытую каплями воды лавку.

— Тетрагексанол, — буркнул он тихонько.

Вот чем заправил его Димитрий. Спирт с шестью атомами углерода, с двойной связью и, кажется, тремя гидроксильными группами[119] — все-таки, изучение современной химии даром не прошло. Что-то он еще помнил. Еще он знал кое-что, о чем учебники вспоминали неохотно. Тетрагексанол действует как и почтенный этиловый спирт, только в семнадцать раз круче. Один грамм этой гадости бил по голове словно тридцать четыре грамма водки. Сколько там Димитрий подлил ему в вино? Рюмка была приличных размеров, так что в теории он как будто бы махом выдул три поллитры[120].

Алхимик повеселел.

— А неплохой из меня пьяндылыга! — заявил он.

Он поднялся. Ноги уже начали его слушать, наконец-то он мог идти, не шатаясь. По дороге он несколько раз сблевал, так что в кровь яда попало немного. Несколько глубоких вдохов, и он направился вперед, с каждым шагом — все увереннее. Неподалеку от Барбакана ему встретился полицейский патруль. Мусора удивленно поглядели на длинный коричневый плащ, белый плоеный воротник и странный головной убор.

— Ну, псих, — буркнул себе под нос один их них, когда отошли настолько, что незнакомец не мог их слышать.

— Не псих, а шляхтич, — сурово поучал его другой. — Здесь иногда такие по ночам шастают…

— А может это дух? — третий огляделся, только мастера уже не было видно.

Через минут пятнадцать Сендзивой уже погружался в глубокий сон у себя на чердаке. Перед тем, как свалиться на постель, он одним духом залил в себя пол-литра минеральной воды. Похмелье — это результат обезвоживания, дегидратации мозга. Вообще-то он не знал, как действует эта химическая дрянь[121], но предпочел предохраниться… Стоило бы помолиться, но много лет назад он принял принцип, что по пьянке этого делать не стоит, равно как и в те дни, когда кого-то убил. А за спасение жизни поблагодарит Господа завтра.

* * *

Когда Катаржина приложила ладонь ко лбу княжны, полночь уже давно прошла. Наконец-то чуточку попрохладнее. Раны на лице выглядели странно, их затянуло что-то вроде чешуи, но кожа вокруг них перестала быть красной.