Сестра моя – смерть - [18]

– Ты убила ее! – Отец всхлипнул, закрыл лицо руками и вдруг – о господи! – стал оседать. Этого я уже выдержать не могла. Я бросилась его поднимать.

– Папа! Что с тобой, папа?

Он оттолкнул меня, посмотрел злобно, с ненавистью, но, слава богу, оседать на пол перестал, выпрямился, снова рубанул воздух рукой, сжатой в кулак.

– Ты убила ее! – громко, отчаянно прокричал он. – Я хочу знать, как ты ее убила.

– Кого? – Я смотрела на него с ужасом, а он на меня все так же, с ненавистью.

– Ты знаешь кого.

Выстрел из тира, которого я не слышала, улица, милицейская машина, тошная гадость в стакане – меня замутило, и шишка на затылке запульсировала болью, и душа запульсировала болью. Я не убивала ее. Но почему, почему он знает уже про эту женщину, кто она такая, почему ее смерть так его беспокоит?

– Я тебе объясню.

– Почему ты ее убила, я знаю, мне интересно знать – как?

– На улице было много народу, – начала я по возможности спокойно – мне хотелось его убедить, что я ни при чем. – Ко мне подошла незнакомая женщина, спросила, как проехать на Прянишникова…

– Что ты несешь?! Она не могла подойти к тебе на улице. Ты убила ее и теперь врешь! Узнала – не представляю уж как, – заманила и убила.

– Я никого не убивала, папа!

– Папа? Я тебе не папа! Ты мне всю жизнь сломала, а теперь убила ее, мою девочку.

– Твою девочку? – Вот оно что! Значит, эта Аристова была его любовницей. Не долго же он скорбел по маме! Он вдруг мне стал до невозможности противен, просто отвратителен, так, что, кажется, сейчас я действительно способна была на убийство. – Пошел вон! – Я распахнула дверь и бросилась на него, выталкивая из квартиры.

– Ах ты дрянь! – Он все-таки меня ударил, я вскрикнула и отскочила в сторону. – Дрянь, тварь, гадина! Она – это все, что у меня было, а ты ее убила! Но знай, я добьюсь обвинения!

Он выскочил из квартиры, шибанув напоследок дверью. Я по стенке опустилась на пол – осела – с горящей щекой, с исковерканной душой. Что мне оставалось делать? Только умереть.

На полу в прихожей я просидела долго – не хотелось никуда перемещаться, даже шевелиться не хотелось. А потом замерзла и все же встала. А потом зазвонил телефон. Я поплелась в комнату, смутно надеясь, что отец одумался, снял с меня страшное обвинение и теперь звонит, чтобы попросить прощения. Но это оказался не он, а какая-то незнакомая женщина со скорбным голосом. Она мне не представилась – наверное, от горя забыла о приличиях, – она приглашала меня на похороны. Завтра, в двенадцать часов. Она так ласково со мной разговаривала, все время называла доченькой, что приглашение на похороны не показалось чем-то страшным, наоборот, захотелось туда пойти, чтобы быть рядом с этой доброй женщиной, поддержать ее в горе и, может быть, рассказать о своем. Женщина плакала, душа моя тоже плакала. Мне было неудобно спросить, кто умер, я только адрес узнала и записала в блокнот. Скорее всего, это кто-то из моих давно забытых друзей.

Я положила трубку и разрыдалась – бурно, сладко, с наслаждением. Моей тоске нужен был выход – выход нашелся: похороны. Но опять зазвонил телефон. Отец? Или эта добрая скорбящая женщина? Это оказалась тетя Саша.

– Аленушка, здравствуй, – заговорила она нарочито жизнерадостно. – Как ты там?

– Все хорошо. – Мне неприятна была ее жизнерадостность, ее навязчивая забота. – Вы не беспокойтесь.

– Новых гостей не было?

Вот ведь дура какая!

– Не было.

– Я завтра к тебе заеду.

– Завтра? Во сколько?

– Часиков в одиннадцать-двенадцать.

– В это время меня не будет, я уезжаю, – сказала я сухо.

– Куда это ты собралась? – Тетя Саша наигранно засмеялась, делая вид, что не замечает моего тона.

– По делу. – Про похороны мне не захотелось ей рассказывать.

– Жаль. Мы с Машкой идем в поликлинику, а заодно и тебя думали навестить.

Машка. Это единственный человек, которому я еще могу обрадоваться. Невероятно обаятельный ребенок. Только очень больная. Полгода назад ей сделали тяжелейшую операцию на сердце, теперь ей гораздо лучше, но все равно. Мы с ней иногда перезваниваемся – с Машкой можно разговаривать совершенно как со взрослой, хоть ей только недавно исполнилось двенадцать. Да она гораздо умнее любого взрослого. И интересней. Нет, Машке я была бы очень рада, даже тети-Сашину заботу как-нибудь ради нее перетерпела бы, да только я действительно завтра не могу.

– Мне тоже жаль. Машку давно не видела, соскучилась по ней, вы не представляете!

– Так сама к нам заезжай, как освободишься. Маша тоже по тебе скучает, вы ведь такие подружки!

– Может быть, и заеду. – Я это искренне сказала, честное слово, ужасно захотелось увидеться с Машкой. Да не может быть, точно заеду. Прямо с похорон. И привезу ей какой-нибудь подарок. Компьютерную игру или еще что. Нет, я куплю ей диск с фильмом «Амадей», ей должен понравиться.

– Хорошо, будем ждать. А что у тебя за дело, если не секрет? Ты там самостоятельное следствие, случаем, не затеваешь?

– Не затеваю.

– Что-то мне за тебя тревожно. – Тетя Саша вздохнула. – Может, ты действительно…

– Да нет, это другое. Меня попросили… У нас скоро встреча выпускников, – выкрутилась я. – Идет подготовка.